– Само собой! Не знаю, как ты, а я уж точно не буду плакать о Трэвисе. Пусть себе катится ко всем чертям. Однако незнакомый партнер меня немного пугает. Как знать, кем он окажется?
Взяв Скотта под руку, Фрейя прошлась с ним по комнате.
– Есть еще одна новость, которая точно тебя порадует.
Она немного нервничала, и Скотт это заметил.
– Что случилось? Я с нетерпением жду новостей.
– Вообще-то новостей много, – ответила сестра. – Дела идут прекрасно, бизнес продержится по меньшей мере лет десять, финансы в изумительном состоянии. Впрочем, лучше сам посмотри. Отчет на столе.
Она отошла в сторону, предоставляя Скотту возможность как следует рассмотреть галерею семейных портретов.
– Ничего нового не замечаешь?
Скотт выпрямил спину, взглянул и ахнул. Портрет дяди был сдвинут ближе к центру, а с краю висела накрытая пыльным серым полотном картина в тяжелой раме. Он очень удивился. Даже не сразу понял, что это за полотно. А когда понял, пришел в восторг.
– Ничего себе! Так быстро!
– Еще бы! Девушка работает со скоростью света! Я уже видела портрет и выплатила ей всю сумму за него. – Фрейя чмокнула брата в щеку. – Но, думаю, ты должен в одиночестве наслаждаться моментом. Позовешь меня позже. Пока-пока!
Перекинув сумку через плечо, она вышла из комнаты. Скотт стоял, уставившись на серую ткань, не решаясь ее отдернуть. Как ни странно это прозвучало, он волновался. Ведь это просто картина! Почему Фрейя решила, что он должен наслаждаться моментом в одиночестве?
Скотт глубоко вздохнул. Кого он обманывает? Он волнуется оттого, что портрет писали те самые руки, которые несколько недель назад заставляли его чувствовать себя самым счастливым человеком на планете. Портрет был напоминанием о Тони, а любое напоминание о ней приносило боль.
Но любопытство все-таки пересилило. Каким, интересно, она его изобразила? Наверное, похожим на дедушку. В смокинге, с бакенбардами и пышными усами. Разве он заслужил такую роскошь?
Вдохнув больше воздуха в грудь, Скотт стянул серую ткань. Затем поднял ее с пола. Отошел на несколько шагов. И только тогда взглянул на портрет. Взглянул и обмер.
То, что он увидел, поразило его. Ноги внезапно стали ватными, и Скотт как подкошенный рухнул на нескладный деревянный стульчик.
Слов нет – портрет неописуемо прекрасен.
Тони изобразила его у витражного окна в офисе. Скрестив ноги, тепло одетый и обутый в высокие туго зашнурованные тяжелые ботинки, он, казалось, только что вернулся с Аляски. Левая рука покоилась на разноцветной карте, покрывавшей стол у окна. Рядом с ней лежал компас и упряжь для собак.
Но не это привлекло внимание Скотта. Больше всего поразило мастерски переданное выражение лица. Загорелый, нечесаный и небритый, он высоко держал голову, смотрел серьезно, сдвинув светлые брови, и его властный прямой взгляд свидетельствовал об одном: это достойный член семьи Элстром.
Словом, портрет разительно отличался от всех остальных. Тони удалось разглядеть и ухватить в нем нечто иное. Что-то, что до сих пор не удавалось разглядеть никому.
Тоску.
Странная грусть таилась в уголках лучистых голубых глаз, оттенок которых был передан с невероятной точностью, а взгляд направлен вдаль, туда, где снежные хлопья медленно опускались на тротуар. Она угадывалась и в его улыбке, теплой и вместе с тем несколько рассеянной, будто Скотт мечтал о чем-то.
Он почувствовал, как слезы набегают на глаза, но не стал их вытирать. Фрейя права. В этот портрет он должен был вглядеться в одиночестве, поскольку это предназначалось только ему. Было очевидно, рука, написавшая этот шедевр, принадлежит влюбленной женщине, ибо только влюбленная смогла бы создать его, вложив все свое чувство. Это не портрет даже, а признание в любви. Тони Балдони любит его.
Сердце Скотта забилось от внезапного счастья. Таким мужчинам, как он, редко выпадает второй шанс. В сущности, он и первого-то не заслуживал. Какое счастье, что Тони так не считала!
Что бы ни случилось, он не упустит этот шанс.
Скотт отдал честь всем достойным мужчинам, глядевшим на него со стены.
– Пожелайте мне удачи, ребята. Я отправляюсь к Тони.
– О, черт! – выругалась Тони, потому что струя белой эмульсионной краски обрызгала ее с ног до головы. Против краски она не имела ничего, да и почти все ее наряды были заляпаны такими же разноцветными пятнами. Зато мокрая замазка не то чтобы сильно нравилась, в общем, несколько напрягала.
Ну и ладно. Не будет она переодеваться. И так уже три рубашки измазала. За сегодня ей нужно докрасить стены, поэтому нечего отвлекаться на разную ерунду. Они почти не продвинулись, находясь весьма далеко от того результата, которого хотела добиться Тони.
Она работала несколько дней и ночей подряд, чтобы перекрасить студию Балдони. Изменить до неузнаваемости. Фотостудия в центре города ей больше не нужна.
Сначала она выбросила старые палитры и отжившие свое кисти, которые – Тони знала – больше никогда ей не понадобятся. Следом пришел черед старых поломанных рам и мольбертов. Она разломала их и бросила в камин. Очень кстати, поскольку помещение превосходным образом прогрелось. Черновики и банки с засохшей краской отправились на переработку.
После того как она закончила работу над портретом Скотта, в нее словно вселился демон чистоты, с таким упорством она занималась преобразованием студии.
Терракотовые стены были сплошь увешаны картинами. В надежде продать некоторые из них она нашла старые квитанции отца и позвонила его бывшим клиентам. Кое-что действительно продала, но в основном все сложилось по-другому.
Едва завидев портрет Скотта, посетители начинали охать, ахать и упрашивать Тони изобразить еще кого-нибудь, скажем их самих, сына, внука и далее в том же духе. Таким образом, в течение трех недель Тони получила целую кучу интересных предложений.
Она никогда бы не подумала, что такое возможно! Скотт Элстром продолжал ей помогать и после того, как они расстались. Но была и другая сторона, вне зависимости от того, как сильно она устала за день, Тони без сна ворочалась в постели, думая о Скотте. О том, что могло бы произойти, и о том, что она навсегда потеряла.
Ну ладно бы еще, когда его портрет висел на самом видном месте, и каждый раз, проходя мимо, Тони мысленно возвращалась в главный офис Элстромов. Это вполне объяснимо, ничего не поделаешь. Но вчера Фрейя отвезла его владельцу. Почему же образ Скотта стоит перед глазами даже сейчас, когда Тони с ног до ушей перемазана белой краской и пытается привести стены в божеский вид?
Спустившись со стремянки, чтобы взглянуть, не осталось ли где незакрашенных пятен, Тони неожиданно почувствовала, как из кухни потянуло холодным ветром. А ведь она была уверена, что плотно закрыла дверь!
Вытерев руки, она вошла в кухню, чувствуя, что там кто-то есть. Так и оказалось.