– Честное-пречестное!
Вот странно. Про птичку мне в собственном детстве пела старенькая прабабушка. Как я уже потом, после смерти старушки, узнала, написана песня была в 1864 году литератором Порецким и после Октябрьской революции забыта. По крайней мере, я ни разу ее не слышала – ни по телевизору, ни по радио. Ретропластинки, наверно, остались – но откуда им взяться здесь, на глухом болгарском побережье? Хотя о чем я, какие пластинки?! Тут, в доме, за все компьютеры отвечают. Но неужели они настолько умны, что вчера «услышали» композицию, сами отыскали ее в Интернете, а утром включили?!
– Маришка, – честно призналась я дочери, – я себя чувствую здесь муравьем. Беспомощным и очень маленьким.
– Да ну, мам! Ты просто слишком взрослая и не умеешь жить в сказках, – пригвоздила дочь. – Даже забыла, какими они бывают.
Схватила за руку, потащила за собой:
– Ты хотя бы видела, какие у моей куклы апартаменты?
– У куклы?!
– По-моему, даже круче, чем у нас.
Привела в свою комнату, продемонстрировала:
– Вот. Пока Луиза еще спит – там, где ты ее уложила. Но скоро встанет, пойдет завтракать, потом подбирать наряды, делать макияж…
Я в изумлении разглядывала огороженный пластиковой изгородью загончик. Вчера я его не заметила – рассмотрела только сейчас.
Действительно, целая квартира – только в миниатюре. Кроватка, диван, кухонька. Дочкина любимица Луиза лежит в постели и заботливо укрыта одеялом.
– Но туфельки ты с нее не сняла, – с упреком взглянула на меня Маришка. – Пришлось моей бедной девочке в обуви спать, как какому-то алкоголику.
– Но… – начала я и мгновенно осеклась.
Я совершенно точно помнила, что собиралась уложить Луизу спать. Но в этот момент в дверь позвонили, и я бросилась открывать. Встретила Манола, выслушала его лекцию. Потом смотрела на море из рубки-гостиной, дальше – выпила кампари и рухнула в постель. А про куклу просто забыла.
Может быть, Маришка уложила Луизу сама? У дочки иногда бывает – не лунатизм, конечно, но делает что-то в полусне, а потом забывает. Или опять чудо-дом постарался? Некий робот взял куклу со стула и перенес в игрушечную постель? Как-то немного зловеще. И слишком фантастично. Или это не робот, а человек? Который преодолел все препоны сигнализаций и проник внутрь? А может – мне стало совсем страшно, – этот человек все время здесь, в доме? Наблюдает за нами, слушает разговоры?!
– Мам! Ты чего вдруг зеленая стала? – забеспокоилась Маришка.
И я, конечно, не стала пугать ребенка. Беспечно пожала плечами:
– Просто кофе давно не пила. Пошли, пошли скорее завтракать!
* * *
После завтрака Маришка попросила полчаса – поиграть в своем потрясающем кукольном царстве.
А я вышла во двор.
Здесь, конечно, тоже имелись датчики движения: едва я спустилась с крыльца, заработал фонтан. Сами собой раскрылись полотняные зонтики над лавочками. Крыша над бассейном начала подниматься.
Я вновь ахнула от восторга. И велела невидимому хозяину:
– Еще, пожалуйста, включите птиц. И чтобы цветы пахли.
Но, конечно, никаких райских колибри не увидела – только чайки волновались, галдели.
Я наклонилась, понюхала розу. Земля, мне показалось, довольно сухая.
– Почему система полива не работает? – пробормотала я.
В ту же секунду – я подпрыгнула от неожиданности – вокруг брызнули десятки маленьких фонтанчиков.
Вода весело искрила в лучах солнца, брызги летели на дорожку, попадали на меня. Я побежала по территории, пригибаясь, – словно в Петергофе сквозь знаменитую «Шутиху». И система полива явно взялась со мной играть. То замирала, то вдруг окатывала с ног до головы – причем вода была приятной, теплой.
Возле одной из дорожек я отчетливо увидела: из-под земли что-то пробирается. Именно вылезает, раскидывая комья по сторонам. Сначала перепугалась, потом увидела: обычный гриб. Аппетитный боровичок – только пластмассовый.
Да, в этом доме раньше, несомненно, жили дети. Что с ними, где они сейчас?
Я замедлила шаг – и система полива сразу успокоилась, вода капала теперь не на меня, – только на растения.
А я продолжила прогулку.
Все в саду оказалось ухожено, аккуратно. Скамеечки, беседка, смотровая площадка, барбекю. И только у забора я обнаружила: аккуратная, вымощенная плиткой дорожка вдруг прервалась – на небольшой, размером с тетрадный лист, участок бетона.
На нем – еще не застывшем – кто-то уверенной рукой написал: «Счастливы вместе».
Далее, другим почерком, следовало: «К+М».
А ниже – отпечаток детской ладошки.
Кто вы, К., М. и малыш? Что с вами стало?
* * *
Покайся перед ней Максим – Лариса бы простила.
Но муж и не думал оправдываться. Заявил презрительно:
– А ты что? Считала, я тебе верность храню?
Лара опешила. Залепетала – тоном, будто сама оправдывается:
– Не считала, конечно. Думала: бывают иногда случайные связи. В командировке там, в сауне. А у тебя, оказывается, дочь!
Вздохнула:
– Я ведь тебе предлагала: давай еще девочку родим. Ты сам не захотел.
– Послушай, Лариса, – раздраженно молвил супруг. – Что тебе от меня надо?
И снова она растерянно захлопала глазами. Пробормотала:
– Да ничего не надо. Просто я тебе верила. Самым близким человеком считала. А ты, оказывается…
Не договорила. Залилась слезами, ушла плакать в кухню.
Муж за ней не пошел. Дождался, пока успокоится, выйдет в гостиную. Равнодушно предложил:
– Хочешь – давай разведемся.
Она с испугом взглянула в его отстраненное лицо:
– Ты что, меня совсем не любишь?
Макс расхохотался:
– Лара, сколько тебе лет?
– Подумаешь, на пять лет старше, – огрызнулась она. – Главное, я жила только для тебя. И всегда тебя любила.
– А чего бы меня не любить? – с легким презрением молвил муж. – Деньги в семью приношу, тебе не докучаю.
– Ну, и я: всех кормлю, обо всех забочусь!
– А в зеркало ты на себя давно смотрела?! – взорвался он.
Лариса насупилась. Сама знала: да, располнела. Уголки рта обвисли, глаза очертили морщинки. В волосах полно седины, но она упорно цеплялась за «натуральный цвет» и не красилась.
А муж решительно молвил:
– Давай мы тему любви отставим. Хочешь развода – не вопрос. Но денег моих не получишь. Плюс сыновьям навредишь. Сама знаешь: подростков лучше не травмировать. Поэтому предлагаю все оставить по-старому. Веди свое хозяйство, развлекайся как хочешь, а в мои дела не лезь.