– Зина, тут надо бы в морг съездить. Понимаешь, мужчину нашли. Скорее всего, это не Габа. Наверняка не он. Но для порядка надо съездить на опознание. Ты как, сможешь? Только не волнуйся. Я уверен, что это другой мужчина. Но мне же положено документы составить. Тебе нужно будет только сказать, что это не Габа.
– Это он! – закричала Зина и все же рухнула со своей табуретки. Шурик, не придумав ничего лучшего, плеснул в стакан еще спирта уже без морса и дал ей выпить. Зина не сопротивлялась и почти сразу обмякла в руках водителя.
– Давай, поехали, пока она не очнулась, – решила я. – Шурик, ты сможешь ее до машины дотащить?
Когда хлипкий с виду Шурик чуть ли не на руках нес Зину по коридору, все расступались.
– Ну, ты мужик! – пожал ему руку Соловьев. – А так и не скажешь.
Шурик пожал плечами и принялся уверенно паковать свою хозяйку в машину.
Зина по дороге то просыпалась, то снова засыпала.
– Юра, скажи, это он? Скажи мне сейчас?
– Нет, Зина, не он, – отвечал Соловьев.
– А где нашли тело? На дороге, да? Замерзший? – не отставала Зина.
– Не могу сказать. Надо сначала опознание провести.
– Но мне-то ты можешь сказать! – кричала Зина.
– Поспи, сейчас доедем, я тебе все скажу.
В морге Зина легла на труп и отказалась вставать.
– Габа! Габа! Это он! – Она уже билась в истерике. – Одежда его. И рубашка, я ему эту рубашку подарила! И штаны его! Вот, две стрелки на брючине – это я так погладила! А что у него с лицом? Почему лица нет? Обморожено, да? И галстук! Галстук его!
Соловьев посмотрел на меня и на Шурика. Нам оставалось только утвердительно кивнуть – вся одежда была Габина. Никаких сомнений.
– Ну что, подписываем? – мрачно спросил Юрка. Наверное, он до последнего надеялся, что произошла ошибка, но мы все опознали одежду. Таких совпадений не бывает.
Зина рыдала на трупе.
– Ты же видишь, она в невменяемом состоянии, – сказала я. – Давай потом подпишем.
– Но она же его узнала. Мне нужны документы, – прошептал Соловьев. – У меня труп в поселке!
– Давай подождем, пока она в себя придет. Сколько вы в нее влили? Она сейчас любой труп опознает.
Соловьев посмотрел на Зину, которой Шурик услужливо наливал в стакан «клюковку».
– Это он! Я знала, что это он! – кричала Зина.
– Слушай, Юрка, только не подумай, что я с ума сошла, но мне кажется, это не Габа.
– Ты что, тоже перепила? – удивился Юрка. – Ты же опознала – галстук, пиджак, штаны!
– Да, одежда Габина, но ты видишь, что она ему велика. Рубашка болтается и брюки длинноваты. Не видишь разве?
– Ольга, ты хочешь выдать желаемое за действительное, – вздохнул Соловьев.
– Да нет! Посмотри. Рост не тот! Габа же здоровенный, под два метра. А этот тоже высокий, но ниже. И часы точно не его. Он вообще часов не носил. Разве ты не помнишь?
– Ольга, я с ним не жил. И рост его не измерял. Но если жена говорит, что это ее муж, что я должен делать? Ей верить или тебе?
– Мне, потому что я трезвее и я – адвокат.
– Что ты от меня хочешь?
– Подожди три дня и подай в розыск. А труп пусть здесь полежит. Ничего с ним не случится. Зина очнется и подпишет все бумаги. Через три дня. Может, я что-то узнаю.
– Что ты узнаешь? Почему он мордой на калорифер упал, а не задницей? Да, мне тоже интересно. Так было бы проще! А Зина? Ты о ней подумала? Хочешь, чтобы я ее еще раз в морг тащил на опознание? Пусть лучше сейчас все подпишет, чем ее мучить.
– Нет, не спеши. Представляешь, что будет, если Габу объявят умершим? Ему же потом полгода бегать придется, восстанавливать документы и доказывать, что он жив.
– Это если он действительно жив, – заметил Соловьев.
– Да не мог он к проституткам пойти! И тело! Не его это тело! Все висит, как на вешалке!
– К каким проституткам? Кто к проституткам? – Зина повернулась к нам.
– Никто, Зин, это мы о другом, – тут же испугался Соловьев, поскольку Зина надвигалась на него всей своей массой. Шурик пытался ее удержать, но это было сложно, практически невозможно.
– Зин, давай тебя Шурик домой отвезет, а мы с Юркой тут разберемся. Только ты ни с кем не говори и ничего не подписывай. Хорошо? – Я пыталась сохранять хотя бы видимость спокойствия.
Шурик успел поймать опавшую ему на руки начальницу и вывел из морга.
– Вот, возьми на дорожку. – Соловьев сунул ему фляжку со спиртом.
Зина благополучно доехала до дома, поскольку выхлебала всю фляжку, и была уложена в кровать заботливым Шуриком. Юрка, матерясь, вернулся на работу, а я поехала в управление механизированных работ, где работал Габа. Пошла к кадровичке и попросила список всех рабочих, которые у них числились. В списке нашелся один бурят – Баданов. Кадровичка сказала, что он у них давно вахтовым методом работает – две недели через две. Очень хороший работник, никаких жалоб, никаких нареканий, не в первый раз его вызывают.
– А он точно бурят? – спросила я.
– Не знаю. Но по документам – родился в Улан-Удэ! И все работавшие этой вахтой уже улетели.
– Давайте позвоним в Улан-Удэ и выясним, добрался ли этот Баданов до дома, – попросила я.
Кадровичка посмотрела на меня, как на сумасшедшую.
– А что случилось-то? – не удержалась она.
– Ничего. Просто нужно проверить, что все вернулись благополучно. Там с рейсами проблемы были.
– Связи уже два дня нет. Я могу вызвать, но разговор дадут через четыре дня, не раньше. Мне нужен запрос на вызов – я из своего кармана платить не собираюсь. И не факт, что связь восстановят. Я с Москвой не могу связаться, – пожаловалась кадровичка. – Если связи нет, то я и виновата! Принесете запрос, вызову. У меня и так тут проблем хватает, без всякого Баданова. Если на него жалобы, то я его и вызывать больше не буду.
Пришлось мне опять ехать в милицию. У Соловьева было больше возможностей.
– Даже не заходи, – замахал он руками, когда я появилась в дверях. – Слышать ничего не желаю.
– Юрка, надо только сделать один звонок. По твоим милицейским каналам. Сам же спать будешь спокойнее. – Я рассказала ему о том, что в поселке был еще один бурят из Улан-Удэ. – Ну, скажешь, совпадение? И возраст подходит. Почти. Давай позвоним. Я сама поговорю, ты только вызови!
Соловьев выругался и начал запрашивать звонок. Связь дали уже поздно вечером. Две минуты. Я попросила к телефону Баданова. Родственники ответили, что он на работе, на вахте, и еще не вернулся. Но ждут со дня на день.
– Ну вот! – обрадовалась я, положив трубку.