– Ну, в общем… Короче, я знаю, что было на дополнительных по математике. Я видел тебя и твою маму на улице. Ну она ещё кричала…
Пощёчина. Я успел о ней забыть, а вот щека помнит. Она начинает гореть.
– И? – я изо всех сил стараюсь держать себя в руках.
– Я решил расспросить Айжан. Она мне всё рассказала.
Теперь понятно, откуда Вовка в курсе всего, что творится в моей жизни. Теперь понятно, кому я заклею рот скотчем.
– В общем, Димон, – Вовка смотрит в землю, потом на меня, – ты не дрейфь! Всё будет хорошо! Главное, папка нашёлся!
Взрываюсь:
– А вот и не нашёлся!
Вовка кладёт руку мне на плечо:
– Главное, что он есть! Найти человека легко, когда он есть.
– Мне плевать на него, он меня бросил!
– Не говори так.
– Тебе легко языком трепать! – повышаю голос. – Тебя не бросали!
– Может быть, – Вовка улыбается грустно. – Но папка в кутузке. Будет там ещё пять лет…
Я замолкаю. Остываю мгновенно. Я не знал. И не знаю, что сказать.
– Но я его люблю. Вижу редко, но люблю. Всё равно, что он сделал это по пьянке, всё равно, что семье от него одни убытки, всё равно, что, когда его забирали, мне было всего шесть, а мама была беременна… Он есть, и этого достаточно. – Вовка смотрит на меня, и мне кажется, он заглядывает туда, внутрь, в самую глубину. – Не держи на отца зла. Ты ведь не знаешь, что произошло.
– Ты так говоришь, – я отстраняюсь, – будто он пришёл и молит о прощении. Не лезь, кореец. Я его не прощу!
Никогда не прощу! За маму, за то, что ни разу не вспомнил обо мне… Но футболом буду заниматься, чего бы мне это ни стоило! То, что мой папа футболист, ещё ничего не значит. Я не стану таким, как он. Футболисты разные бывают, как и люди вообще.
Всё воскресенье пришлось отсидеть дома. А понедельник, кажется, будет для меня и вправду самым тяжёлым днём! Мама нагоняет страху:
– Дмитрий! Без драк!
Последняя неделя дополнительных занятий, но я бы лучше ещё раз утонул, чем идти в кабинет.
Вхожу. Гул разговоров тут же прекращается. Все смотрят на меня, я на них. И кажется, что это не одноклассники вовсе, а голодные волки. Ощущать себя добычей мне не нравится. Только девчонки во главе с Айкой приветливо улыбаются. Девчонки всегда делают всё не так, как мальчишки.
– О! – Баха начинает первым. – Сын футболиста вернулся!
По рядам катится неуверенный смех.
– Как дела? Говорят, ты заболел? – Если Баха начал нападение, он не успокоится. – Уж не звёздной ли болезнью, а?
– А я слышал, он чуть не утонул! – подключается Колька.
– У-у-у, так великий сын великого футболиста плавать не умеет! – Гоголь тоже не отстаёт.
Снова смех. Бросаю взгляд на Айку, она опускает глаза. Прохожу к своей парте и сажусь. Достаю тетрадь и ручку. Баха с дружками подходит ко мне. Садится на парту, прямо на мою тетрадь.
– Я с тобой разговариваю. Ты меня игнорить вздумал? – Он не ухмыляется, он серьёзен, ему не терпится ударить.
Я принимаю вызов. Я молчу и просто смотрю ему в глаза. Затем в глаза Кольке, который стоит с ним рядом.
– Эй! – Баха хватает меня за воротник. – Я с тобой разговариваю! Ты что о себе возомнил?
– То, что ты сказал – Я стараюсь быть спокойным.
– Что? – Баха в бешенстве. Пора бы уже завершить нападение. Он толкает меня на стул и заносит кулак.
– Я Раушан Бисеновне всё расскажу! – раздаётся девчачий крик. – Нет, лучше к завучу пойду!
Баха отступает. Глупая Айка!
– Сам защититься не можешь, так тебя девчонки защищают! – Баха получает больше чем победу. – Как низко ты пал, слюнтяй!
– Всё время ждёт, что его спасёт девочка! – Кана злорадствует.
Снова слышу смех. Оглядываю класс, натыкаюсь на довольный взгляд Айки. Скотчем я, наверное, не обойдусь. Этого явно мало.
– Встретимся после занятий, – говорю ровно, глядя Бахе в глаза. – За школой. Ты и я.
– С чего ты решил, что я приду? Вдруг на меня облаву устроят? – Баха улыбается. Видно, что придёт. Ему не терпится, как и мне.
– Никто не расскажет учителям! – смотрю на Айку. – Никто! – поворачиваюсь к Бахе: – Или ты трусишь?
Он соскакивает с места.
– После занятий я на тебе ни «икса», ни «игрека» не оставлю.
На заднем дворе школы собирается почти весь класс. Только те, кому всё безразлично, ушли домой. Несколько девчонок встают позади меня. Тоже мне помощники! Большинство держат нейтралитет. Кое-кто из мальчишек на стороне Бахи.
Выхожу в центр. Баха идёт навстречу и тут же замахивается. Падаю от удара, Баха прыгает на меня. Начинаем кататься по земле, я пинаюсь. Баха отстаёт. Поднимаемся на ноги. Разбегаюсь и бью кулаками. Снова падаем, снова катаемся. Баха, хоть и выше, но в силе мне уступает. Слышу треск: порвалась футболка. Встаём, с разгона снова кидаюсь на Баху. За футболку ответишь! Закрываю глаза и беспорядочно орудую кулаками, подключаю ноги, они у меня сильней. Баха отталкивает меня. Он зол, и на его глазах выступили слёзы. От досады или от боли – неважно. Глядя на него, понимаю: он проигрывает.
– Ой, Бахыт плачет! – сейчас я Айке благодарен. Ухмыляюсь разбитой губой.
Баха не в себе.
– Ты что, совсем дура? – кричит он на Айку. – Кто плачет? За базаром следи! Поняла? – он надвигается на девчонок. Все они разбегаются, кроме Айки.
– И что, ударишь девочку? – она бесстрашно смотрит на него. – Плачешь, видно же! Димка тебя отколошматил!
– Закрой рот! – Слёзы катятся по щекам Бахи, голос дрожит, он возвращается в центр круга. Я готов броситься на него в любую минуту.
– Сергей Анатольевич! – кричит кто-то из толпы.
Все бросаются врассыпную. Бегу и я. За два квартала от школы останавливаюсь и отряхиваюсь. Болит вся правая сторона лица, локти и одно колено разбиты до крови. Но делать нечего, нужно идти на танцы.
У двери сталкиваюсь с Лариской. Вот только не хватало идти с ней до самых раздевалок!
– Ой, ты чего? – спрашивает она ошарашенно.
– Ничего, – я прохожу мимо.
Забегаю в туалет, смотрюсь в зеркало. На лбу ссадина. Щека разбухла. Под глазом будет синяк. Показаться на глаза Ксении Алексеевне – значит сказать маме:
– Мам, ты говорила не драться, а я назначил стрелку после дополнительных!
Но если я не пойду, мама узнает о пропуске. Направляюсь в сторону раздевалки.
– Дима! – Лариска словно меня ждала.
– Чего тебе? – Так и быть, остановлюсь, поговорю.