– Умею, – подтвердила Аня. – Только не умею. Ну, у меня как бы в мозгу иногда фразы такие всплывают: «Выучи алгебру», «Улица Пушкина, дом семь»… Сегодня вот – «Возьми бутерброд». Идёшь и думаешь, к чему это. Иногда предсказания даже появляются в виде записок, написанных маминым или папиным почерком. «Не забудь почистить зубы», например.

– Здорово, – тихо сказала я. – Аня, а тебя никогда… не придумывали?

– Если что – это не я! – поспешил сказать Борька.

– Не знаю, – пожала плечами Аня. – Иногда мне кажется, что я сама себя придумываю.

Словом, Аня оказалась человеком очень даже интересным. По крайней мере, фантазировать она могла получше Борьки с Петькой, это я сразу поняла. И мне даже расхотелось реализовывать мою очередную задумку для увеселения этих оболтусов. А всё должно было быть так:

– Здравствуй, девочка, – сказал бы Петька. – Мы – новая группа и ищем солистку. Ты хочешь петь, как Лучано Паваротти?

– Ой, как здорово! – завизжала бы девчонка и захлопала от восторга в ладошки. – Я всегда мечтала петь, как Лучано Паваротти или, хотя бы, как мой дедушка.

– Замечательно! – сказал бы Петька, взмахнув рукой. – Подойди к нашему продюсеру и расскажи ему о своей мечте!

– Где же ваш продюсер? – спросит девочка и захлопает в ладошки от нетерпения. – Я сейчас же подойду к нему!

– Вот, – скажет Петька и покажет рукой на меня. – Вот наш продюсер!

– Это же не продюсер, – скажет девочка и захлопает в ладошки от возмущения. – Это же маленькая рыжая девочка в платьице на теле и с косичками на голове!

– Для кого девочка, а для кого и Боруэлла Вениаминовна, – скажу я властным женским голосом. – Встать в строй, через пять минут концерт.

– Ой, а как же прослушивание, наряжание, репетиции? – скажет девочка и захлопает в ладошки от чувства обманутости.

– Говорят, легко в бою, – скажу я, глядя исподлобья. – Поэтому у нас сплошные бои и никаких учений.

Ну а потом бы мы заставили её петь и танцевать, музыку бы я обеспечила (Борька с Петькой были бы барабанщиками), громкоговорение – тоже. Сбежались бы люди, и уж тогда я бы выдала какую-то народную песню голосом Паваротти из уст этой девчонки. А дальше – всеобщее удивление, почести…

Вот как было бы. Приблизительно, конечно же… Но вместо этого мы пошли гулять. Мы, наверное, пол города обошли за это время! Аня и я в ходе беседы решили скооперироваться и организовать небольшую такую компанию для торговли предсказаниями. Аню я сразу назначила директором, а себя – тем, кто главнее директора, и ещё творческим исполнителем. После эксперимента, проведённого с первыми клиентами (это с Борькой и Петькой), фирму пришлось закрыть. Потому что Аня предсказала, что Борьке наступят на ногу, а мне пришлось быть творческим исполнителем.

И, несмотря на то, что во время прогулки Аня меня из Боруэллы переименовала во Вруэллу (Борька и Петька этому обрадовались и стали склонять по падежам моё новое имя), мне было спокойно и хорошо. Если бы мне сейчас предложили превратиться обратно, я бы отказалась. Тем более понятно моё возмущение, когда Борька сказал, что пора идти домой. Я потребовала, чтобы Борька записал Анин адрес, и пообещала прийти в гости.

– Пока, Аня! – крикнула я вдогонку.

– Пока, Боруэлла Вениаминовна!

Когда мы вернулись, Борькины мама с папой уже были дома. Они мне очень обрадовались, чего и следовало ожидать.

– Надя! – сказал очень обрадовавшийся Борькин папа. – Этот замечательный ребёнок живёт у нас уже четвёртый день. Я стал другим человеком!

– Боря! – сказала очень обрадовавшаяся Борькина мама. – О родителях Боруэллы ничего не слышно? Они скоро приезжают?

Я улыбнулась, сложила ладони домиком и сказала:

– Тётя Надя, дядя Миша! О моих родителях всё слышно, мне Петя рассказал. С мамой и папой наприключалось много чего, и, значит, они теперь очень радуются. Папа всегда говорит, что приключения – это как снег за шиворот, и неожиданно, и взбадривает.

Я замолчала, чтобы прислушаться к тишине. Это был особый вид тишины, когда все слушают именно тебя. С недавних пор мне это начало нравиться…

– Ну и расскажи, что там приключилось с твоими родителями, – нарушил тишину Борька.

– Сам расскажи, – нагло сказала я. – Ты же всё слышал, Петька при тебе рассказывал.

– Я тогда отвлёкся, – сказал Борька.

– Что же приключилось с твоими родителями, Боруэлла? – ласково, но вкрадчиво спросила тётя Надя.

– На них полил дождик, – сказала я. – Много полило дождика. Они простудились и теперь обчихивают какую-то больницу.

– Это надолго? – хором спросили Борины родители.

Можно было и обидеться. Но я напрягла все свои актёрские данные и громко, внушительно запела. В этой песне звучали и слёзы, и рёв, и крик, и неизменные слова «Хочу к маме с папой». Меня долго успокаивали (дядя Миша даже пытался танцевать и рассказывать анекдоты), но моё актёрское мастерство брало верх. Мои труды были вознаграждены вкусным ужином в дружной семейной обстановке. Не думаю, что вскорости Бориным родителям захочется меня возвращать.

Чуть позже я позвонила Вадику. Мне ужасно нравилось стоять в коридоре босиком и говорить в телефонную трубку. Почему-то это было очень приятно. Не то, что можно кому-то позвонить. А то, что тебя знают. У меня как-то смешно теплело внутри, когда я спрашивала: «А Вадика можно к телефону?»

Мы договорились обязательно увидеться завтра – сегодня у Вадика были танцы.

Уже поздно вечером, когда я засыпала на диване, Борька всё ворочался на раскладушке.

– Элька… – вдруг шепнул Борька. – А ты правда хочешь превратиться обратно?

– Конечно, – тоже шёпотом сказала я. – А что?

– Ничего, – сказал Борька. – Просто когда очень-очень сильно чего-то хочешь, то сбывается.

Я попыталась очень-очень захотеть превратиться. Но мысли мои постоянно убегали: мне думалось про Аню – что за славный человек! А потом я незаметно уснула, и мне снилось настоящее море из высоких жёлтых цветов. Оно было за дорогой, по которой шагали мы с Вадиком, Аней, Борькой и Петькой… Мы, радостно визжа, прыгали прямо за бордюр и до одури купались…

Потом я проснулась. Было уже утро…

Свободу Боруэллам!

Меня заперли в квартире.

Меня – маленькую, беспомощную и кровожадную девочку!

Все уговоры ни к чему не привели. Борька меня в школу не взял. Сказал, мол, хватит учителей пугать. Я поправила его, что я учителей не пугаю, а радую, но Борька ответил, что в моём случае это одно и то же. Я с этим категорически не согласилась (в подтверждение этого ещё раз атаковала Борьку подручными предметами).