— Извините, барон… — негромко доверился ему со своими страхами танкист. — Дело не в трусости. Просто я — армейский офицер, и привык действовать по законам военной науки, то есть в составе войск, во взаимодействии с артиллерией, авиацией и пехотой.
— Понимаю: противник — по фронту, а позади и на флангах — свои… Словом, прусская учебно-штабная идиллия.
— Да, я приверженец прусской военной школы, ее канонов и дисциплины, — вдруг с вызовом подтвердил майор. — Мало того, сам происхожу из прусской офицерской династии. Так что все эти ваши десанты и рейды по тылам врага…
Штубер понял, что разговор зашел в тупик, и, напустив на себя туман полководческой тоски, великодушно умолк.
Направляясь в штаб армии, оберштурмфюрер больше всего опасался, как бы его отряд не бросили на прочесывание лесов, открывающихся ему с борта самолета, к северу от Первомайска. «Фридентальцы» конечно же обязаны были оказывать пропагандистско-психологическое воздействие на местное население и русских пленных, не зря же их обеспечили двумя «фюрер-пропаганд-машинами», оборудованными радиовещательными установками, а штабная типография группы армий «Юг» обязана была пополнять их запасы листовок. И все же, все же… Не для того, черт возьми, его диверсантов натаскивали в лучшей разведывательно-диверсионной школе Европы, чтобы затем бессмысленно подставлять под пули трусливых дезертиров и местных грабителей! Теперь его страхи развеялись.
Генерал, движением руки пригласив Штубера и двух других десантников приблизиться к карте, ткнул острием указки в ту местность, где они сейчас находились, и решительно повел ее в глубь степи, в сторону реки Ингул.
— Расчет русских задержаться на берегах Южного Буга не оправдал себя; противостоящие нашим дивизиям части русских с боями отходят сейчас к левому берегу этой обмелевшей степной речушки. Так вот, нам приказано завтра же усилить натиск основным направлением на город Степногорск, после взятия которого открывается прямой путь на промышленно важные районы Украины, окаймленные городами Кривой Рог, Никополь, Марганец, Днепропетровск, Запорожье… Сами названия этих городов должны говорить вам, господа, о многом!
— В этом же направлении пролегает кратчайший путь к Днепру, — задумчиво напомнил Штубер, воспользовавшись заминкой генерала, увлекшегося картографическим паломничеством.
— Правильно подмечено, — поддержал его Швебс. — Это путь к Днепру, выходу к которому фюрер придает огромное пропагандистское значение. Да-да, не только военное, но и…
— И каковым же видится путь к большой славянской реке моего отряда? — барон вновь попытался приземлить командующего.
— Послезавтра, на рассвете, ваш отряд высадят в районе железнодорожной станции Степногорск, вот здесь, — указка ткнулась в станционный поселок, — в каком-нибудь километре от юго-восточной окраины города. В это же время на северо-восточную его окраину ночным рейдом мы перебросим танковый батальон с десантом на броне. Ваша общая задача, господа офицеры: диверсионными атаками перерезать железнодорожную и шоссейную линии, связывающие промышленные районы с югом республики, в частности с Николаевским портом. А затем, посеяв панику, ударами с тыла, помочь нашим войскам, которые к вечеру должны подойти к городку.
— Мои диверсанты уважают такие операции, когда каждый из них получает возможность продемонстрировать всю свою выучку, подкрепленную звериной яростью, — молвил Штубер, имея в виду прежде всего самого себя. Он и в самом деле терпеть не мог заданий, сковывающих действия его бойцов, как, например, выведение из строя какого-нибудь оборонного объекта, прекрасно укрепленного и охраняемого.
— Вот и демонстрируйте, «коршуны Фриденталя», демонстрируйте! — окончательно взбодрил его генерал. — Кстати, авиаразведка донесла, что на запасных путях станций Степногорск и Новополтавка скопилось около двух десятков воинских эшелонов.
Офицеры-десантники многозначительно переглянулись.
— Будет где развернуться моим танкам, — заверил своих коллег майор Кёгль.
— Да и моим «лесным бродягам», — едва слышно напомнил о себе капитан егерей.
— Как вы успели заметить, господа, — вновь заговорил генерал, — уже сегодня наши части начали теснить противника на всем пространстве от Первомайска до Вознесенска. Хотя коммунисты убеждены, что мы станем закрепляться по правому берегу Южного Буга. Корпус соседней с нами полевой армии с упорством также громит красноармейцев, прикрывающих подступы к Кировограду, отвлекая тем самым значительную часть русских сил на себя.
Все уважительно помолчали, в то же время прислушиваясь к «зову небес», который через минуту перевоплотился в бомбовый удар по переправе. Земля и небеса содрогнулись от разрывов и форсажного рева моторов, но ни один из бомбардировщиков на графский особняк посреди старинного парка не позарился; пилоты жестко выполняли приказ своего командования — уничтожить вражескую переправу. Разве что один из подбитых самолетов, уже, очевидно, неуправляемый, врезался в каменистое речное побережье метрах в двухстах севернее штаба.
Как только уцелевшие машины русских ушли на восток, генерал Швебс продолжил:
— Общее командование десантами и самой операцией… — он вопросительно взглянул на начальника штаба.
— «Выжженная степь», — заглянул тот в свою записную книжку.
— Вот именно, операцией «Выжженная степь», возлагается на оберштурмфюрера СС фон Штубера. Все вопросы, связанные с ее обеспечением, возьмет на себя полковник Ветлинг.
— Сочту за честь, господин генерал, — отозвался начальник штаба.
— Постарайтесь, господа, чтобы ход операции полностью соответствовал смыслу, заложенному в ее наименовании.
— Так точно! — решительно заверил его от лица всех присутствующих командир диверсантов.
— Именно поэтому, как уже было сказано, командование операцией возлагается на оберштурмфюрера СС барона фон Штубера, командира диверсионного отряда «Скиф», прекрасно владеющего русским языком и разбирающегося в русских характерах. Связь с ним будете поддерживать по радио. Я ничего не упустил, барон? — едва заметно ухмыляясь, поинтересовался Швебс.
— Никак нет, господин генерал-полковник. Подробности операции мы, полагаю, согласуем в штабе полковника Ветлинга.
О том, что его отряд отныне носит наименование «Скиф», барон услышал впервые, но признал: оно вполне соответствует настрою его десантников, не говоря уже о названии операции. Касательно же того, что ему придется командовать старшими себя по чину, то это обстоятельство особых терзаний не вызывало: он являлся офицером войск СС, и этим все сказано.
Когда Евдокимка решила, что пришло время вернуться в седло, морские пехотинцы сразу же забыли о самолете и сгрудились вокруг коня и девушки; кто из любопытства («интересно, как это у местной казачки получится?»), а кто — из желания помочь ей взобраться на рослого кавалерийского скакуна.
— Ну и что, лейтенант? Все они так и будут таращиться на меня? — укоризненно взглянула Гайдук на командира, всё еще не в силах простить ему «козявку». — Не видели, как девушки на коней садятся?