— Вот сюда, в брюхо, — показал Степан.

— На себе нельзя показывать, — строго сказал дядя Трофим. И сразу спросил: — А где нож?

— Как где? — спросил Степан. — Это не у меня надо спрашивать, а у того, кто резал.

— Га! — только и сказал дядя Трофим. После еще насмешливей продолжил: — Глаза надо разуть, вот что! Тогда и спрашивать не надо!

И он ступил в закуток, сунул руку лопарю под бок…

И вытащил оттуда нож! Нож был весь в крови, Степан невольно отшатнулся.

— Держи! — сказал дядя Трофим. — Это теперь твое.

Степан взял нож, начал его рассматривать. Нож был как нож, обыкновенный сапожный.

— Это тот нож, которым его резали, — сказал дядя Трофим. — Зачем ты тогда мои ножи спрашивал?

— Этого ножа тут раньше не было, — сказал Степан. — Я хорошо смотрел. — После еще помолчал и прибавил: — Это они его после подбросили!

И посмотрел на тех троих. Они молчали. Вдруг палач встал с места и сказал:

— Меня тут не было. Я только что пришел. Я перекусывать ходил.

— Знаю, — сказал Степан. И опять стал смотреть на тех троих.

Самый старший из них, седоватый, не удержался и сказал:

— А почему это мы? Может, он сам себя зарезал.

— А где он взял бы нож?! — сказал Степан.

— Так он колдун! Что ему нож! — продолжал седоватый. — Да он что хочешь наколдует. Наколдовал, что государь помрет, и помер! Так это же государь! А тут какой-то нож! Да ему это тьфу! А государь…

— Ты на государя мне не наговаривай! — строго сказал Степан. — Государя он извел! Ага! Чего ты мелешь?! Государя Бог прибрал, а не этот ведун!

— Ну, не знаю, ведун, не ведун, — продолжал седоватый, — а государь его слушал. Дядя Трофим не даст сбрехать. Ведь слушал же, дядя Трофим?

Дядя Трофим молчал. Седоватый усмехнулся и закончил:

— И что получилось? Извел государя. Поэтому я думаю вот как: если кто его после зарезал, то правильно сделал. Потому что свершил Божий суд. Вот пришел и свершил! И не просто кто пришел, а… Да! — прибавил он уже не так задиристо, а даже как бы с сожалением. И при этом быстро глянул на Степана.

И тот как будто очнулся! И твердо сказал:

— Да! И в самом деле! Божий суд! Не клевещи на государя! Не возжелай ему зла! А возжелаешь — прими кару.

И посмотрел на дядю Трофима. Дядя Трофим был очень мрачный. Степан заулыбался и сказал:

— А ты чего здесь стоишь? И ты, — это он сказал уже Маркелу. — Теперь же все ясно! Ни при чем ты здесь, Трофим, не ты его резал, так что ступайте с Богом, а я тут уже сам во всем остальном разберусь. Ступайте, соколы, ступайте!

Но дядя Трофим стоял на месте. И еще сказал:

— Куда это я пойду, если это наш лопарь?! Я его сюда привез, и я теперь должен знать, кто его зарезал.

— Га! Ты привез! — насмешливо сказал Степан. — Вот когда ты за ним ездил, тогда он был твой. А когда ты его сюда привез и передал под запись, тогда он сразу стал наш, дворцовый. Ясно? А теперь вали кулем отсюда! То ваш приказ — Разбойный, а это наш — Дворцовый! И государь, — продолжил он уже не так свирепо, — и государь нынче преставился, так вы бы хоть пошли туда да постояли бы, да поскорбели по нему по-христиански, а то вам только сыск на уме!

Дядя Трофим опять молчал, но и не трогался с места. Так же и Маркел стоял возле него, хоть ему было очень страшно. Степан добродушно улыбнулся и сказал:

— Надо будет, я вас сразу позову. А пока не мешайте мне здесь.

Дядя Трофим поднес кулак ко рту, кратко откашлялся, после махнул той же рукой, развернулся и пошел к двери. Маркел пошел за ним. Степан сказал им вслед:

— Вот так-то оно лучше. А то какого-то поганца пожалели. Ведуна проклятого!

7

Дядя Трофим с Маркелом (дядя Трофим, конечно, впереди) поднялись наверх по той же самой лестнице, но выходить во двор не стали, а сразу свернули в какую-то дверь и там дальше через сени, через переходы, опять через сени и так далее пошли по нижнему, нежилому этажу. Там было грязно и тесно да и воняло всяким. Известное дело, клети, подумал, потирая нос, Маркел. Да и свету там было немного, не рассмотреть, куда ступаешь, и поэтому то и дело что-нибудь да попадалось под ноги. Степан идти по низу побрезговал, думал Маркел, а вот дядя Трофим — пожалуйста, потому что дядя Трофим — свой, с ним легко, хоть они с ним по-настоящему еще не познакомились. А все равно душевный человек, продолжал думать Маркел и при этом улыбался. Но в то же время вдруг подумал, что если его сейчас вдруг оставят одного, то он ни за что обратно не выйдет, заблудится, а спросить будет не у кого, потому что никто навстречу им не попадается, пусто кругом, все двери или уже закрыты, или при их приближении поспешно закрываются, а если кто и стоит в сенях, то сразу шугается куда-то в тень и исчезает напрочь. И то, думал Маркел с пониманием, ведь же какой сегодня день: царь Иван преставился! И тут же захотел спросить, как это случилось, что дядя Трофим там, в царских покоях, видел, но не решился, промолчал.

И почти сразу же после этого дядя Трофим открыл еще одну дверь, и они вышли во двор, на свет. Это опять был Задний, то есть тот самый двор, на который они попали сразу после того, когда не смогли войти в закрытые Куретные ворота. Эти ворота теперь были сбоку, и возле них стояли стрельцы в белых шубных кафтанах. А раньше они не отзывались! Дядя Трофим строго сказал им:

— Где вы только что шатались?! Степан крепко гневался, не мог до вас достучаться. Поотрывает он вам теперь головы.

— Так, это… — начали было оправдываться стрельцы.

Но дядя Трофим не стал их слушать, а приказал открывать. И они открыли. Но не все ворота, а только калитку при них и объяснили, что так им велел боярин.

— Какой еще боярин? — строго спросил дядя Трофим, входя в калитку.

Но ему ничего не ответили. Дядя Трофим с Маркелом вышли из дворца. Дядя Трофим остановился, посмотрел на двор князя Семена (который, как уже говорилось, стоял прямо напротив дворца) и сказал:

— Не в доброе время ты к нам приехал, Маркелка. Надо бы тебя прямо сейчас домой отправить. Домой хочешь?

Маркел промолчал. А что, он подумал, ждет его дома? И кто? Но тут же опять подумал, что и тут, конечно, тоже настали очень непростые времена. И Маркел вздохнул. Тогда дядя Трофим поправил шапку и сказал:

— Ну, ладно. Чего это я вдруг? На голодное брюхо ни о чем добром не думается. Пойдем-ка, сперва соберем чего-нибудь на стол.

И они пошли — через дорогу, на князя Семена двор и дальше налево, за поварню. Проходя мимо поварни, дядя Трофим остановился и велел позвать Герасима. Когда вышел Герасим, дядя Трофим сказал, чтобы тот принес ему чего-нибудь перекусить, и чтоб погорячей. Герасим поклонился и ушел к себе обратно. Дядя Трофим прошел еще немного и, увидев Фильку (того самого, вчерашнего), подозвал его к себе и вначале спросил про Маркелову кобылку, как там она, а после велел, чтобы Филька сбегал к Демьянихе и принес от нее пирогов.