Клеменция подняла глаза от вышивки и подарила Людовика ласковой улыбкой.
– Ну что же, кузина, – продолжал Людовик, – подпишете вы или нет?
Маго усердно сосала миндалину в сахаре.
– Нет, государь, кузен мой, нет, не могу я подписать это соглашение, – произнесла она. – Ибо ныне мы имеем в вашем лице доброго правителя; но сомневаюсь, что вы действуете, повинуясь голосу тех чувств, о коих говорили, и во всех случаях обратите мне на пользу приписку о «королевском величии». Но вы не вечно будете жить, а я тем паче. После вас могут прийти – дай бог, чтобы подольше не приходили! – добавила она, осеняя себя крестным знамением, – другие короли, и они не будут судить столь справедливо. А я обязана думать о моих наследниках и не могу поэтому ставить их в зависимость от королевской милости сверх того, что требует наш долг подданных.
Как ни смягчала Маго свой ответ, он прозвучал категорическим отказом. Людовик, который заранее уверил близких людей, что он доведет дело с графиней Маго до желаемого конца – и не с помощью торжественных аудиенций, а применив свою личную дипломатию, – сразу же потерял терпение. Ведь графиня затрагивала его королевского тщеславие. Он вскочил и зашагал по комнате, натыкаясь на мебель, повысил было голос, но, поймав взгляд Клеменции, остановился, покраснел и постарался вновь придать себе королевскую осанку.
В словесной игре Маго легко одерживала верх над королем, тут он был бессилен.
– Вы только поставьте себя на мое место, кузен, – продолжала графиня. – Вот сейчас у вас будет наследник: согласились бы вы передать ему урезанную власть?
– Конечно, мадам, я не оставлю ему урезанной власти и не хочу, чтобы он вспоминал обо мне как о слабовольном отце. В конце концов, не слишком ли вы упорствуете? И коль скоро вы продолжаете выказывать мне неповиновение, беру Артуа под свою руку! И хватит об этом! Можете сколько угодно засучивать рукава, этим меня не напугаешь. Отныне ваше графство будет управляться от моего имени через посредство одного из сеньоров, которого я сам назначу. Что касается вас, вам запрещено удаляться больше чем на два лье от того места, которое я вам назначил для жительства. И не вздумайте появляться здесь, ибо никакой приятности не вижу во встречах с вами. Идите!
Удар был ошеломительный. Маго никак не ожидала подобного обращения. Сварливый и в самом деле переменился.
Пришла беда – отворяй ворота. Маго предложили покинуть королевские покои так неожиданно, что она ушла, унося в руке конфету, которую не успела съесть. Машинально она положила ее в рот и начала грызть с таким ожесточением, что сломала себе зуб. В течение недели графиня Маго металась в своем замке Конфлан, как пантера в клетке. Крупным мужским шагом мерила она жилые покои, выходившие окнами на Сену, бродила по главному двору, окруженному галереями, откуда сквозь листву Венсеннского леса видны были флюгера королевского замка. Ее гнев не знал пределов, особенно когда 15 мая ей стало известно, что Людовик X во исполнение своих предначертаний назначил правителем Артуа маршала Шампани Юга де Конфлана. В выборе нового правителя, чье имя совпадало с названием ее замка, Маго видела прямую насмешку, более того, кровное оскорбление.
– Конфлан! Конфлан! – твердила она. – Меня заточили в Конфлане и правителем назначили Конфлана, а все для того, чтобы лишить меня моего достояния.
Да и сломанный зуб мучил ее непрерывно – на десне образовался нарыв. То и дело Маго касалась языком больного места, хотя знала, что прикосновением лишь разбередит боль. Приближенным графини не стало житья: на них она изливала свою ярость.
Маго закатила пощечину мэтру Ренье, помощнику регента в ее часовне, за то, что он-де пел фальшиво. Карлик Жанно Дурачок, издали завидев ее, спешил забиться в темный угол; она обрушилась даже на Тьерри д'Ирсона, которого обвиняла в том, что он и его многочисленная родня – причина всех ее бед; упрекала даже свою дочь Жанну – зачем не сумела удержать мужа и отпустила его носиться по конклавам.
– Очень нужен нам этот папа, когда нас вот-вот разорят! – вопила она. – Папа небось нам графства Артуа не вернет.
Потом пришла очередь Беатрисы.
– А ты тоже хороша, ничем помочь не можешь! Только и знаешь, что покупать на мои деньги платье за платьем и вертеть задом перед первым попавшимся кобелем! Неужели нет у тебя никакого верного средства?
– А разве, мадам, сухая гвоздика, которую я достала, не принесла нам облегчения? – кротко осведомилась Беатриса.
– Да разве о зубе сейчас речь! Необходимо выдрать зуб покрупнее – и ты знаешь, как он зовется. Эх, когда дело касается какого-нибудь приворотного зелья, ты бегаешь, суетишься, находишь ворожей! А когда надо оказать настоящую услугу, так ты…
– Вы не правы, мадам, слишком скоро вы забыли, что с моей помощью вы обкурили Ногарэ и я рисковала ради вас головой.
– Забыла, забыла! Ногарэ просто мелкая сошка…
Графиню Маго отнюдь не страшили преступные замыслы, но она не любила, когда ее принуждали говорить о них, Беатриса же, изучившая свою покровительницу, заводила такие разговора из чистого коварства.
– Неужто правда, мадам? – переспросила она, взглянув на графиню сквозь сомкнувшиеся длинные черные ресницы. – Значит, вы желаете, чтобы смерть поднялась выше?
– А о чем же я, по-твоему, думаю всю эту неделю, дурья твоя голова? Что мне прикажешь делать, как не молить господа с утра до вечера и с вечера до утра, чтобы Людовик сломал себе шею, упав с лошади, или подавился сухим орехом?
– Возможно, мадам, существуют средства, действующие быстрее.
– Раз ты такая искусница, попробуй достань их. Не беспокойся, королю так или иначе не дожить до преклонных лет; достаточно послушать, как он надрывается в кашле. Но мне нужно, чтобы он сейчас сдох, немедля… Не успокоюсь, пока не провожу его в Сен-Дени.
– Тогда, возможно, его высочество Пуатье станет регентом…
– Ну конечно…
– И вернет вам Артуа.
– Ну конечно! Ты меня, милочка, с полуслова понимаешь, но ты понимаешь также, что все это не так-то легко. Да если бы кто-нибудь подсказал мне надежное средство, я, поверь, не поскупилась бы на золото.
– Изабелла де Ферьенн знает достаточно хороших средств, которые могут принести человеку вечный покой.
– Опять магия, воск и заклинания! На Людовика уже насылали порчу, а посмотри-ка на него! Ей-богу, похоже, что он в сговоре с дьяволом.
Беатриса задумалась.
– Если он сам в сговоре с дьяволом, то, возможно, не такой уж великий грех отправить его в преисподнюю, предложив соответствующее угощение.
– Да как ты за дело возьмешься? Подойдешь к нему и скажешь: «Ваша кузина Маго, которая вас так обожает, прислала вам вкусный пирог!»? Так он сразу тебе и начнет лопать… Да было бы тебе известно, что с нынешней зимы он чего-то перепугался и теперь каждое кушанье велит по три раза пробовать, и из печи до стола блюда несут под охраной двух вооруженных конюших. Он столь же труслив, сколь и злобен. Не беспокойся, я постараюсь все разузнать.