Да и потом… Сейчас может родиться ее лучшая картина.
На последних штрихах Занне даже пришлось сдержать слезы. Позднее лето. Сумерки. Мерцающий свет от горящих в печке поленьев. Мужчина держит гитару. Занна чувствовала его мягкие взъерошенные волосы. Слышала слова любви на самом прекрасном языке мира.
Его руки дотронулись до ее души и взяли ее себе.
Неужели все было притворством? Сможет ли искусный любовник зажечь в женщине желание, распуская ей волосы и касаясь лица пальцами, словно желая запомнить ее черты не только визуально, но и на ощупь? Разве может страсть быть одновременно нежной, если все это просто игра? Нет. Занна не верила, что его ответные чувства – плод ее воображения. Ник был искренен, признавшись, что тоже не чувствует эмоционального баланса, как и она.
Но стоило ли верить? Учитывая печальный опыт, наверное, нет. Но картина истощила ее настолько, что она решила отложить этот вопрос.
Ей следовало поспать, но мысль о том, чтобы спуститься к себе и заснуть в одиночестве, только навевала тоску. Лучше остаться здесь и прикорнуть на старинной кушетке, которую перенесли к ней в студию, когда она стала слишком ветхой. Как-никак, кушетка мягче пола, а Занна так вымоталась, что сразу выбрала практичный вариант.
Она не стала выключать свет, и последнее, о чем она подумала перед тем, как погрузилась в сон, была ее картина.
Не нуждаясь в адреналине от высокой скорости, Ник добирался до города значительно дольше.
Поставив мотоцикл на подножку, Ник снял шлем и повесил его на руль, а потом посмотрел на безмолвный силуэт дома на улице Метросидеросов. С этой стороны дом был абсолютно темен. Удивившись, Ник посмотрел на часы, и оказалось, что сейчас три часа ночи.
Занна, наверное, спит. Испугается ли она стука в дверь? Он не хотел ее пугать. Она догадается, что он вернулся, потому что не мог иначе? Но откуда ей знать, что он ее любит? И поверит ли она, если он скажет ей об этом?
Конечно, сейчас она расстроена. Ник знал, насколько ее доверие было хрупкое, и оно не вынесло нового удара. Он сделал ей больно, и это было невыносимо.
Ноги сами повели его через кованые ворота по заросшей мхом кирпичной дорожке. Черешки колючих листьев, которые взметнул сильный ветер, больно хлестнули его по щеке. Подойдя к веранде, он почуял запах гниения.
Ник вгляделся в витражное стекло на входной двери, надеясь увидеть огонек в конце коридора, ведущего на кухню, но не увидел ничего. Как будто усилился затхлый запах деревьев, только стал каким-то странно резким, словно к нему примешались магические травы из магазина Занны.
Но вот в витражном стекле действительно показался огонек. Такие обычно бывают от свечей, а Занна их очень любила. Он вспомнил, как много свечей горело в день, когда он с ней познакомился… И как она убрала волосы наверх, боясь, что они загорятся.
Значит, Занна в магазине? Наверное, распаковывает вещи. Ведь она думает, что со сделкой покончено и нужно снова открывать «Чары». Ник пошел обратно к магазину.
– Это я, Ник, – сказал он, стуча в дверь. – Мне нужно с тобой поговорить.
Единственным ответом было звякнувшее от стука витражное стекло на двери, к которой была прибита табличка «Закрыто». Мерцание света стало ярче. Как и запах.
Из щелей двери выходили завитки дыма, и ошибиться было невозможно: все очень плохо. «Чары» горят.
Занна…
Ник заколотил в дверь кулаками. Он дернул ручку, но дверь была наглухо закрыта. Неужели она в магазине? Он снова спустился по ступеням и посмотрел на дом. Ее спальня находилась прямо над магазином, а еще выше располагалась комната башенки, в которой находилась мастерская. Дыма становилось больше, и Ник откуда-то вспомнил, что люди, как правило, погибают от дыма, а не от ожогов.
Где же она?
В доме раздался громкий треск, словно взорвалось что-то легковоспламеняющееся, и вдруг Ник увидел, как внутри полыхает огонь. Дым повалил столбом и заклубился в ночном воздухе. Мужчина ринулся двери. Он вытащил телефон и набрал трехзначный аварийный номер.
– Пожар! – прокричал он. – Улица Метросидеросов, дом тридцать два. Только быстрее – внутри кто-то есть!
Пару секунд Ник в панике искал, чем разбить окно и влезть в дом. Может, веткой метросидероса? Деревья почти мертвы, и обломить толстую ветку было бы нетрудно.
Умирающие деревья… Вода… Оцинкованное ведро. Логическая цепочка заняла долю секунды, и, казалось, к тому времени, как закончился мыслительный процесс, Ник уже держал в руке запасной ключ.
Коридор был весь черный. Но плотные клубы дыма, покрывшие уже половину лестницы, были видны хорошо. У Ника закружилась голова.
Он с ужасом увидел, как выбило стекло в одном из эркерных окон магазина. Языки пламени набрасывались на ночной воздух в поисках горючего, словно голодный дикий зверь на свою жертву. Сухие листья и ветки одного метросидероса были совсем рядом. Пламя вздымалось к деревьям и росло, принимая форму грибовидного облака. Оно озаряло ведьмин колпак башни и ее темные окна.
Мысль о том, что заходить внутрь опасно, даже не пришла Нику в голову. В доме находилась Занна, и только это было важно.
Ник скомкал футболку, пытаясь сделать хоть какую-нибудь защиту для носа и рта. Он кинулся прямо в дым и через две ступени взбежал по лестнице. Жар усиливался, но огня не было. Держась за резной пьедестал на самом верху лестницы, он на мгновение остановился, чтобы сориентироваться.
Комната Мэгги. Ванная. Запасная спальня. Комната Занны находилась через две двери направо, у винтовой лестницы, ведущей в башню. Как раз над магазином, где находился очаг пожара. Ник бросился вперед. Он задержал дыхание, но даже сквозь смятую ткань чувствовал запах гари, жар и недостаточный уровень кислорода.
Но вот он в ее спальне.
– Занна? Занна…
Чтобы закричать, требовался еще один вдох, от которого Ник зашелся кашлем и втянул дым в легкие. Дым добрался и до узкой винтовой лестницы, и здесь, казалось, он был гуще всего. Дым прибывал и прибывал, он почти достиг верхушки старого здания. Дверь наверху лестницы была закрыта. Он нащупал ручку, повернул ее и толкнул дверь.
О нет… Дверь заперта. Но почему?
Он ударил по дереву.
– Занна! Занна… Ты там?
Она должна быть здесь, ведь дверь закрыта с внутренней стороны.
– Пожар!
Ник уловил приближающийся вой сирен. Звук разбивающегося стекла и затем крики людей. Но за дверью круглой комнаты в башенке было тихо.
Комната Занны. Ее убежище. Вот куда она ушла, когда не вынесла присутствия с ним в одной комнате. Потеряла ли она сознание от такого количества дыма?
Ник собрал все силы и навалился плечом на дверь.
Занна никогда не спала так крепко. Она провалилась в сон, который начался с последнего, что она видела перед собой. Она находилась во внутреннем дворике, окруженная звуками песни, которую пел Ник, перебирая струны старинной гитары. Она танцевала, и надето на ней было что-то мягкое и струящееся. Кажется, мягкий бархатный халат, в котором она была, когда Ник впервые пришел в «Чары».