Послужит ли это описание компенсацией за поездку на двух паромах и за 600 километров пути?
>>>
Да, вполне, теперь я так и вижу тебя. Но шорты! Прежде ты никогда их не носил. Обычно ты ходил в теннисных вельветовых брюках, иногда — в коричневых, бежевых, иногда в ярко-красных. Стало быть, кое-что изменилось…
Можешь поговорить со мной, Стейн?
>>>
Поговорить с тобой?
>>>
Тебе ведь нужен шанс, чтобы рассказать о таких вещах, объяснить которые невозможно.
>>>
Вот именно. Вероятно, в глубине души ты задаешь себе тот же самый вопрос, а мне не вспомнить, что я писал! Но когда в эту среду вы уехали, я долго бродил в саду и размышлял о том, почему мы расстались… Ведь речь шла о таких непростых вещах, как вера. Поскольку мы заговорили о Брусничнице, я попытался вспомнить все наши беседы на подобные темы, после чего наступало тяжелое молчание…
По этой причине я страшусь начать все сначала. Ты права: я сидел в спальне и курил весь последний вечер и последнюю ночь, я был в отчаянии… Мы не могли больше говорить друг с другом, не могли оставаться в одной комнате. Один раз — под самое утро — я прилег, хорошо помню, что в пачке оставалась всего одна сигарета, час спустя я снова поднялся и закурил ее, сидя на краю кровати. Выкурив сигарету наполовину, я погасил ее и вышел в соседнюю комнату, а там — на краю дивана — сидела ты и тоже курила.
«Стейн!» — только и сказала ты, но в твоем взгляде было что-то такое, что я кивнул…
Я понял, что сегодня ты уедешь. А ты поняла, что я понял… Я не пытался тебя удержать.
И вот ты появляешься спустя тридцать лет и спрашиваешь, во что я верю! Вероятно, мои слова тебя разочаруют, но я не знаю, есть ли у меня какая-то личная вера… Мне гораздо проще определить, во что я не верю.
>>>
Кажется, ты немного запутался. Что значит — во что ты не веришь?
>>>
Это можно выразить одним словом. Я не верю ни в какую форму откровения. Вообще-то этому можно только удивляться, ведь на свете так много всего, чего мы не знаем. Неохватный перечень того, во что можно верить и в чем сомневаться.
>>>
Да?
>>>
Мы употребляем слово «вера» в самых разных случаях. Например, можно верить, что «Манчестер Юнайтед» победит «Ливерпуль» или что завтра будет хорошая погода. Этим мы просто даем понять, что такой исход события для нас более вероятен, чем другой. Вероятнее всего «Манчестер Юнайтед» выиграет в воскресенье футбольный матч, и очень многое предсказывает нам, что завтра будет хорошая погода. Но ведь это совсем не то, что мы с тобой обсуждаем.
Существует и другая вера, которую лучше не затрагивать; здесь в первую очередь я думаю об уже сказанном тобой, а именно: произошел ли Большой Взрыв сам по себе или он явился результатом божественного созидательного акта. На этот вопрос никто из нас не может дать исчерпывающий ответ. Стало быть, это типичный вопрос веры, и я с глубоким уважением отношусь к представлению о том, что Большой Взрыв явился чудом Божьим, хотя, на мой взгляд, слово «Бог» слишком полно человеческих предрассудков, и я не хотел бы его употреблять. К той же области относится и другой важный для тебя вопрос, а именно: есть ли в нас что-то такое — душа или дух — что переживает нас после смерти? Сам я не считаю это вероятным, но вовсе не потому, что подобная точка зрения не является научной, хотя и находится, так сказать, в приграничной с ней области. Тем не менее я вовсе не желаю отвергать веру в загробное существование — то есть лишать ее тебя на основании известных естественно-научных доводов.
>>>
Это прекрасно. Но?..
>>>
Но я вовсе не считаю, что существуют сверхъестественные силы, которые то и дело вторгаются в жизнь человека и «открываются» ему. Я мог бы яснее высказываться по этому поводу в тот раз, ведь дело было вовсе не в твоей внезапной уверенности в жизнь после смерти… Но твоя уверенность основывалась на том, что Брусничница была «откровением» потустороннего мира. И к тому же ты считала, что мы должны были пережить это «откровение» вместе. Даже если бы я согласился на это, я не смог бы поверить, что она умерла там, а теперь явилась нам из мира иного.
>>>
Я понимаю. Но продолжай, Стейн, продолжай! Мне очень хочется понять тебя. А когда наступит мой черед, я позабочусь о том, чтобы ты понял меня.
>>>
В таком случае слушай: я не верю, будто в истории человечества случалось, что боги или ангелы, духи или предки, домовые или привидения являлись или открывались человеку или целому народу, и причина этого — самая простая: таких существ нет.
>>>
Я съела пять черешен. Косточки на столе, так что легко сосчитать!
Здесь ходят слухи, что лавка Эйде Ланнханнель скоро закроется, а ведь это семейство торговало в ней с 1883 года. Правда, есть еще лавки в Нуре и Ютрёйгренне, да и на всем острове всего человек двести постоянных жителей, но мне так жалко, если торговля на здешнем мысу прекратится. Само собой, можно съездить на машине или велосипеде в Нуру, но когда такое крохотное поселение, как Кольгрув, теряет лавку, община начинает распадаться. Во всяком случае в зимнее время, когда здесь нет дачников.
Помнишь наши велосипедные прогулки? Каждый вечер мы отправлялись на Сённре-Хьённевог, чтобы посмотреть на море и солнечный закат и выкупаться по дороге домой в лесном озере.
Стейн! Продолжай писать! Я не такая чувствительная, как ты думаешь. Ты пишешь, что не веришь в сверхъестественные силы…
>>>
Это ведь ты спрашиваешь, так что вот тебе «телескоп Галилея». Попробуй взглянуть на все идеи о сверхъестественных явлениях как на чисто человеческие представления, порожденные ничем иным, кроме как самим человеком. Полагаю, что решающими здесь являются три фактора: избыточность человеческой фантазии, свойственное человеку стремление обнаружить скрытые причины даже там, где их нет, и, наконец, наше врожденное страстное желание иного существования после земного, то есть жизни после смерти.
Этот коктейль, составленный человеком, невероятно продуктивен. Во все времена, во всех обществах и во всех культурах у людей имелись определенные представления о сверхъестественных существах — о духах природы, предках, богах, ангелах и демонах…
>>>
Черт возьми, какой ты все-таки самоуверенный!..
>>>
Прежде всего обрати внимание на нашу кипучую фантазию. Все люди мечтают, и потому никто не в состоянии полностью защитить себя от галлюцинаций, которые могут порой случиться и в состоянии бодрствования. Нам кажется, что мы чувственно воспринимаем феномены, у которых нет ни малейшей опоры в действительности. Кто не задавал себе вопрос на эту тему, кто не ловил себя на воспоминании о чем-то пережитом, рассказанном ему или передуманном, приснившемся или представившемся в воображении. Я знал людей, утверждавших, что они видели настоящих гномов. Наши головы битком набиты чувственными впечатлениями, так что нечего удивляться, если вдруг возникнут мелкие нарушения, которые мы называем «обманом чувств» или «зародышем фантазии».