Book.

– Привет, родная! – воскликнула Стиви. – Хорошо спала?

– Нет, и кто-то украл все мои вещи!

– Это твои грязные джинсы и футболка? – спросила Стиви, показывая на кучу одежды, висевшей на большой сушилке для белья. – И твои кроссовки они тоже утащили? – И она показала на мои кроссовки, стоящие носок к носку на газетном листе, вычищенные от грязи и оттертые так, что казались совершенно новыми.

– Ой, – смутившись, сказала я. – Спасибо!

Я не хотела быть ей благодарной. Лучше бы она была отвратительной и я могла бы во всём её обвинить, даже если и понимала, что это смешно.

– Если ты пробудешь здесь подольше, нам придётся привезти твою одежду из дома или снабдить тебя новыми вещами, – сказала Стиви. – К сожалению, у нас нет школьных юбок для девочек, поэтому сегодня тебе придётся пойти в школу в джинсах. Держу пари, все ребята будут тебе очень завидовать.

– Что? – уставилась я на неё. – Я не собираюсь идти в школу!

Эта идея казалась абсурдной, но Стиви стояла на своём:

– Ты же ходишь в начальную школу Оуклиф, правда? Это не очень далеко. Большинство наших мальчишек учатся в Уилтон-роуд, но мы сможем тебя подбросить.

– Стиви, вы сошли с ума! – грубо сказала я. – Мою маму, может быть, отправили прямо в тюрьму, моя сестра в тяжёлом состоянии лежит в больнице, мой брат с сестрёнкой-малышкой у чужих людей, а вы мне говорите, что я должна идти в школу, как будто сегодня обычный день.

– Я не сумасшедшая, дорогуша! Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но думаю, что обычные дела, как, например, учёба в школе, пойдут тебе только на пользу.

– Вы понятия не имеете, что я сейчас чувствую. И прекратите называть меня дорогушей, это звучит глупо. Держу пари, что вы это говорите просто потому, что забыли, как меня зовут.

– Ты Лили, и забыть это невозможно, – сказала Стиви.

Я подумала, что если я буду долго спорить, она сдастся или выйдет из себя, и тогда мы подерёмся, но она просто спокойно говорила мне, что я должна пойти в школу, вот и всё.

Казалось диким сидеть и нормально завтракать за длинным столом со всеми этими неуправляемыми мальчишками и мрачной Шэрон. Я съела несколько хлопьев, половинку тоста и отхлебнула немного чая.

Когда я поехала в школу со всеми мальчишками в мини-вэне, мне стало немного не по себе. Как только мы приехали в Оуклиф, Стиви настояла на том, чтобы мы прошли прямо через площадку для игр в кабинет директора. Я терпеть не могу миссис Саймс, нашу директрису, да и она тоже никогда не была от меня в восторге.

– О господи, что ты ещё натворила, Лили Грин? – спросила она меня, когда увидела, что я стою рядом со Стиви.

– Она ничего плохого не сделала, миссис Саймс. Мне нужно с вами поговорить. Подожди, пожалуйста, здесь, дорогая, – обратилась ко мне Стиви.

Я прислонилась головой к двери и попробовала, конечно, подслушать, но Стиви понизила голос. Разобрать, что говорила миссис Саймс, было легче, потому что у неё один из тех громовых голосов, которые слышны даже в конце школьного коридора. Я услышала «эта мать», «проблемная семья» и «это меня ничуть не удивляет».

Я её ненавидела, ненавидела, ненавидела. Прозвенел первый звонок, и его резкий звук отозвался у меня в голове. Я бросилась вниз по коридору, но миссис Саймс открыла дверь и заметила меня:

– Лили Грин! Куда это ты припустила?

– В свой класс, миссис Саймс, потому что прозвенел звонок, – ответила я.

– О! Ну иди, не беги, – велела миссис Саймс.

– Пока, Лили. Сегодня днём я приду тебя встречать, – крикнула Стиви.

Она вела себя как мой тюремщик и была полна решимости не допустить, чтобы я встретилась со своими близкими.

Под завистливыми взглядами ребят я протопала по коридору в джинсах и футболке со сверкающими буквами.

– Чего ты так вырядилась? – спросил меня кто-то.

– Захотела, вот почему, – ответила я.

Мне показалось странным вернуться в свой собственный класс. Я чувствовала себя так, словно меня там не было несколько лет. При виде меня все в классе умолкли. Мистер Эбботт встал. У него задрожал кадык, и он сглотнул.

– Привет, Лили! – мягко сказал он.

Я уставилась ему прямо в глаза. Увидела, что он заморгал. Это он меня предал. Я решительно прошла мимо него и села. Мистер Эбботт наблюдал за мной, но не приставал с разговорами. Он велел всем достать учебники к уроку математики. Я тоже достала свой учебник, но не стала решать никакие примеры. Нарисовала на полях четырёх маленьких человечков-палочек и одного большого.

Потом был урок чтения, и мы должны были разбирать «Таинственный сад» [22] . Эту книгу я любила, хотя большинство ребят из нашего класса её терпеть не могли из-за сложного языка, особенно из-за отрывков, написанных на йоркширском диалекте. Мистер Эбботт продолжал задавать вопросы, время от времени поглядывая на меня, потому что знал – у меня есть на них ответ, но я ни разу не подняла руку.

Прозвенел звонок на большую перемену, и все стали запихивать книги в рюкзаки.

– Ну ладно, идите на улицу! Хорошенько побегайте и проснитесь! – Он замялся: – Лили, я бы хотел с тобой поговорить.

С горящими глазами ребята принялись толкать друг друга, потому что подумали, что я влипла. Напевая себе под нос и делая вид, что мне на всё наплевать, я медленно прошествовала к его столу.

– Минуточку, Лили, – сказал мистер Эбботт, подождав, пока не выйдет последний одноклассник. Затем он повернулся ко мне: – Как ты?

Я уставилась на него.

– А вы как думаете? – прошипела я. Мне было всё равно, что он мой учитель и мне может попасть за такой тон. Он был моим самым любимым учителем в мире, и от этого было ещё хуже.

– Что случилось, Лили? Скажи мне.

– Нас всех забрали из дома – меня, брата и сестёр, а маму могут посадить в тюрьму, и это вы во всём виноваты, – взвилась я.

Голова мистера Эбботта дёрнулась, точно от пощёчины.

– Вы ведь снова приходили к нам, да?

– Да. Я очень за тебя волновался. И потом я нашел твоё письмо…

– …в котором говорилось, что мы все уезжаем в отпуск.

– Да, но неужели ты думала, что я в это поверю? Полно, Лили, я был на сто процентов уверен, что вы одни. Я должен был кому-нибудь сообщить об этом. С вами ведь могло случиться всё что угодно. Куда вы ушли? Как вы одни справлялись? Я ужасно за вас волновался.