– Отлично, Элли, но слишком замысловато. Мои джемперы – для детей до десяти лет.

Анна просто бредит джемперами. Как будто ее мозг – клубок шерсти. Она обитает в своем шерстяном мире точно в коконе и, даже когда говорит с Цыпой, или с папой, или со мной, в ее глазах мельтешат вязальные спицы.

Я звоню Магде – посоветоваться, что мне надеть на танцы в школу Рассела, но ее нет дома. Ее мама тревожится. Она думала, что Магда у меня.

Я звоню Надин, но ее тоже нет. Ее мама сердится. Она думала, что Надин у меня.

Караул! Сама того не желая, я серьезно подвела своих подруг. Где вообще они шляются в такую поздноту? Что происходит? Может, у Магды и в самом деле страстное свидание с мистером Виндзором? А куда запропастилась Надин? Надо было все-таки лечь костьми и не пустить ее к Лиаму. Что я за подруга такая?

Я начинаю не на шутку волноваться. В середине вечера звонит телефон. Я бросаюсь к аппарату. Это Рассел.

– Ты? – удивляюсь я. У меня чуть было не вырвалось: «Я-то надеялась, что это Надин/Магда» – но это не слишком хорошая мысль.

– Отец и Синтия в кафе, а я пока наслаждаюсь свободой, – говорит Рассел. – По идее, я должен делать математику…

Надо мной со вчерашнего вечера висит домашняя работа по математике. Придется завтра опять списывать у Магды. А еще французский, я его вчера тоже не сделала…

– Но мне захотелось поговорить с тобой.

– Замечательно.

– Я мечтаю опять оказаться в парке. Мне с тобой хорошо, Элли.

– М-м-м-м… Мне тоже.

– А почему голос такой неуверенный?

– Мне сейчас неудобно разговаривать.

Телефон стоит в гостиной. Отец пристально смотрит на меня, навострив уши, хотя Цыпа так громко включил телевизор, что я сама с трудом себя слышу. Даже Анна перестала ползать по ковру и наблюдает за мной, склонив голову набок.

– Неудобно? – говорит Рассел. – Ты имеешь в виду – рядом с тобой Магда и Надин?

Мне не нравится его тон. Даже если ко мне зашли Магда с Надин – что с того?

– Нет, не Магда и Надин. А Анна, папа и Цыпа – все сидят в гостиной.

– И слушают тебя.

– Правильно догадался.

– Ты не можешь пойти к другому телефону?

– У нас только один.

– Тогда вот что. Я пошлю тебе письмо электронной почтой. Ты же умеешь обращаться с компьютером?

– Рассел, мы отсоединены от реального мира. У папы старенький «Макинтош», он не признает Интернета.

– Ладно. Тогда я напишу тебе старомодное любовное письмо. Как ты на это смотришь?

– Замечательная мысль.

– А ты напишешь мне любовное послание?

– Договорились.

– Тогда обменяемся ими завтра? В «Макдоналдсе»?

– Отлично.

– Тогда до встречи.

– До встречи.

– Пока.

– Пока.

– Пока, Элли, было очень приятно поговорить с тобой.

– С тобой тоже.

– Ты не против, что я позвонил?

– Да нет. Нисколько.

– Значит, до завтра.

– До завтра.

– Пока.

– Пока.

– Да положи же наконец трубку, – шипит отец, но видно, что он улыбается.

Я кладу трубку и улыбаюсь ему в ответ. Прямо свечусь.

– Прекрасный молодой человек, – замечает Анна.

От счастья я мычу что-то нечленораздельное.

– Нет, это непорядок, – произносит отец, но по его лицу видно, что он больше притворяется, чем говорит всерьез.

Один Цыпа бунтует.

– Мне не нравится твой новый парень, – заявляет он.

– Ты же его в глаза не видел, глупыш. – Я поднимаю Цыпу и переворачиваю его вверх тормашками.

Еще некоторое время назад я трясла своего братика как мешок с бобами, а теперь с трудом отрываю от пола. Цыпа так и остался костлявым, но он быстро растет. В один прекрасный день он станет выше меня, на ручках-спичках появятся мускулы, и он поднимет меня и перевернет вверх тормашками.

Внезапно я понимаю, что чувствует сейчас папа. Он привык к тому, что я его малышка Элли, толстенькая и забавная. Ему не по себе оттого, что я стала встречаться с мальчиками.

– Не хочу его видеть! – булькает Цыпа, красный, как свекла. – Переверни меня обратно, Элли!

Он лягается и машет руками.

– Элли, ему будет плохо, – вступает Анна.

Я быстро ставлю Цыпу на ноги. Однажды его на меня вырвало, и это был не самый приятный опыт.

– Мне нравится Дэн, – занудствует Цыпа.

– Рассел в сто раз лучше Дэна.

– Ты его любишь? – Цыпа ожидает моей реакции. – Любишь? Ты чего покраснела, Элли?

Я стремительно ретируюсь в свою комнату. К черту французский и историю. Я немного беспокоюсь о Надин и Магде – но большую часть времени валяюсь в кровати и мечтаю о Расселе.

Люблю ли я его?

Наверное, да.

Люблю. Люблю. Люблю.

Глава 6
Тяжелые времена

Я прихожу в школу ни свет ни заря и жду Магду и Надин.

Но они обе опаздывают и появляются уже после звонка. Надин бледная как простыня, с черными кругами под глазами. Магда, раскрасневшаяся и взвинченная, еле сидит на месте. Плюс ко всему она не сделала математику, так что нам всем троим грозят неприятности.

Под всевидящим оком миссис Хендерсон мы никак не можем поговорить о вчерашнем вечере, и я передаю обеим записки.

«Надин, что у тебя вышло с Лиамом??? Расскажи подробно. Ты в порядке? Не дуешься на меня? Целую. Элли».

«Магда, что у тебя вышло с мистером Виндзором??? Расскажи подробно. Ты в порядке? Не дуешься на меня? Целую. Элли».

Проходит пять долгих минут, но ни одна из них даже не собирается отвечать. Наконец Надин выводит записку острыми готическими знаками, а Магда строчит маленькими круглыми буквами.

«Элли, тебя убить мало за звонок моей маме! Я жутко на тебя зла. Ничего не хочу писать о Лиаме. Вчера вечером был полный кошмар. Потом расскажу. Целую. Надин».

«Элли, мне пришлось оправдываться перед мамочкой и городить какую-то чепуху, потому что черт тебя дернул мне позвонить. Не спрашивай про меня и мистера Виндзора. Все было ужасно. При первой возможности я вам с Надин расскажу. Целую. Магда».

Я с трудом дожидаюсь перемены. И вот наконец мы можем поговорить с глазу на глаз у вагончиков.