Не так уж и важно, кто его заказал, Есаул или Тартаков, убивал сам факт, который сидел перед ним в образе Мити Бузыкина. Слышал Сергил об этом специалисте по «мокрым» делам…
– Да не хочу я вас убивать, Сергил Гурамович. Не дело это, законных воров «мочить». Костя этого не понял, и нет больше Кости…
– Какой Костя? Чего ты меня здесь грузишь? – возмутился Сергил.
– Тсс! Не надо шуметь! – Левой рукой Митя приложил палец к губам, а правой наставил на него ствол. – Там за дверью ваши люди, если они зайдут, мне придется их «замочить». И вас тоже… А я не хочу этого. И цену с вас брать не буду.
– Цену? Какую цену? – не понял Сергил.
Кокаин и текила все еще бродили в голове, и это мешало ему сосредоточиться.
– Ну, вы же захотите с Тартакова спросить. Вы скажите, я его сделаю. И ни копья с вас не возьму.
– Чего ты хочешь, Митя?
– Вы должны меня знать.
– Ну, знаю…
– У Гудвина меня видели?
– У Гудвина.
– А Есаул про меня ничего не говорил?
– Есаул?! – похолодел Сергил.
– Да шняга прошла, как будто я «замочить» его пытался.
– Не слышал.
– А вы разве не с Есаулом?
– Ну, с ним… – чутьем угадывая собеседника, соврал Сергил.
– Я не хочу, чтобы Есаул на меня охотился.
– А он охотится?
– Ну-у… – Митя уклончиво повел бровью.
– Есаул мне ничего не говорил, – покачал головой Сергил.
В голове не прояснилось, но все же до него дошел смысл происходящего. Митя принял заказ на Есаула, но засыпался, и теперь бегал от него. Есаул реально в силе, и Митя хотел бы пойти с ним на мировую, а Сергил должен стать посредником в этом деле. Видимо, Митя не знал, что Сергил с Есаулом на ножах… Ну да, их конфликт огласке не предавался.
– Он человек скрытный, все свои проблемы решает сам, – сказал вор.
– Да, наверное, – кивнул Митя.
– Я поговорю с ним, решим вопрос.
Сергил задумался. Может, ему действительно нужно встретиться с Есаулом и в знак доброй воли бросить к его ногам голову Бузыкина? Зачем им воевать, когда можно жить в мире?..
Но это получится унизительное примирение. Сергил до конца своих дней будет презирать себя за свою слабость… Да и зачем убивать Митю, если его светлая голова могла принести ему пользу? Он ведь мужик не промах, если смог забраться к нему в номер, не вспугнув при этом охрану. Это дорогого стоит… Нет, такими людьми не разбрасываются…
Обидно, столько всего сделать, приставить нож к горлу законного вора, и все впустую.
– Нехорошо получилось, очень нехорошо. – Сергил качал головой, с досадой глядя на него. – Подставил ты меня, пацан!
– Я подставил?! – возмутился Митя.
Сергил встречался с Есаулом, говорил насчет него, но все мимо. Не собирался Есаул прощать Митю, а ведь он так старался.
– Я за тебя слово сказал, а Есаул на меня наехал. Сказал, чтобы я тебя сдал.
– Да? – Митя нервно глянул в сторону.
Стинг и Крабыч сидели за соседним столиком, они оба на стреме, и стволы у них под рукой, если вдруг что, будут стрелять. И Кошмар на улице, у него в машине автомат…
– Но я не могу тебя сдать, – проследив за его взглядом, сказал Сергил. – У нас договор, а мое слово – закон.
– Так я и не сомневаюсь, – пожал плечами Бузыкин.
– Да и Есаул себя неправильно повел. Зазнался он, забурел… Короче, не смог я решить вопрос.
– И что теперь?
– Ну, меня он не тронет… И тебя тоже. Ну, если ты со мной… – Сергил строго посмотрел на Митю. Его взгляд требовал полного и безоговорочного повиновения.
– Да я с вами, не вопрос, – просиял Бузыкин.
Сергил – влиятельный вор, и если он берет его под свою «крышу», то и бояться нечего. Не так уж все и плохо, если он будет работать на Сергила. Если так, то не зря он выслеживал Белоуха, брал его за жабры, колол на признание. Какие уж тут могут быть обиды, если он снял с него все деньги, которые отстегнул ему некто Тартаков за голову Сергила?..
– А мы с тобой теперь одной цепью повязаны, – криво усмехнулся вор, с мрачным видом отхлебнув из кружки. – И это не просто цепь, это страховка. Если Есаул грохнет меня, ты ему отомстишь. Если он завалит тебя, мне придется сделать его…
– Все так серьезно?
– Очень серьезно. И он это знает… Я ему этого не говорил, но дал понять. Посмотрим, как он себя поведет…
– Может, его того? – осторожно спросил Митя.
– Чего того? – выстрелил в него взглядом Сергил.
– Ну-у…
– Есаул в законе, я не имею права его заказать.
– Ну, вы как бы не при делах…
– Я не знаю… – крепко задумался Сергил.
– Вы не знаете, а у меня своя голова…
Видимо, Есаул совсем съехал с катушек, если набросился на своего кента. Взбесился зверь, и вылечить его может только свинцовая примочка… Если Сергил все понимает и сейчас промолчит, значит, он не против санитарной зачистки. А под его покровительством бояться нечего.
– Ну, может быть, – покачал головой Сергил. – Но все-таки надо подумать. Мне подумать. И тебе… А пока мы с тобой решим одну проблему. С Тартаковым надо поговорить.
Бузыкин весело улыбнулся. Да, им с Сергилом нужно замутить общее дело, только тогда между ними установится полное доверие. Только тогда он с легкой душой отправится «мочить» Есаула, не опасаясь за свои тылы. Сергил всего лишь намекнет, и он пойдет.
Забор высокий, основательный, но колючей проволоки поверх нее не было. И камер наружного видеонаблюдения нет. Собака по двору бегает, чистокровная кавказская овчарка, но Митю это не пугает. Он знает, как обращаться со сторожевыми псами, опыт у него имеется. Есть специальные защитные костюмы для работы с такими собаками, они толстые, многослойные, а потому и теплые – как раз то, что нужно в холодную ночь.
Рядом с домом Тартакова находился недостроенный коттедж, участки соприкасались углами, с одного двора в другой можно было перебраться только в одном месте – на стыке четырех сторон двух разных заборов. И этот стык ничем не был защищен. Кошмар и Крабыч помогли ему перемахнуть через забор, и он спрыгнул в сугроб возле бани. Овчарка не заставила себя ждать. Митя позволил ей вцепиться в рукав костюма и выстрелил ей в глаз. Пистолет был с глушителем, смерть наступила почти мгновенно, поэтому обошлось без особого шума. Вряд ли хозяева что-то услышали…
Время позднее, третий час ночи. Свет в доме не горел. Митя выждал немного, затем подал знак, и Кошмар с Крабычем присоединились к нему. Тяжелый костюм стеснял движения, поэтому пришлось его снять.