Дворецкий с серебряным подносом, на котором лежал лишь один конверт из плотной желтой бумаги, явился молчаливым ответом на последние два вопроса молодой леди. Верному слуге было наказано тотчас передавать леди Гренвилл письма, чем бы она ни занималась в это время, и Эмили ничуть не рассердилась на него за прерванный завтрак. Как оказалось, письмо было доставлено в Гренвилл-парк и лишь сегодня утром прибыло в лондонский особняк Гренвиллов вместе с другой почтой, которую привозил из поместья один из лакеев.
Леди Гренвилл поблагодарила дворецкого, поспешно допила свой чай и почти бегом, насколько позволяла нога, бросилась в небольшую комнату, которую в этом доме считала своей гостиной.
Через полчаса она все еще читала и перечитывала долгожданное письмо леди Боффарт, поразившее ее сильнее, чем она могла себе вообразить.
«Моя дорогая девочка! Господь в своей бесконечной милости не дал мне собственных детей, но я всегда была привязана к своим племянникам. Особенно к Луизе и к тебе, моя дорогая. Твоя болезнь не давала тебе расти здоровой и подвижной девочкой, но оставляла довольно времени для того, чтобы развивать твой ум, и я беспокоилась о тебе больше, чем о твоих сестрах и дочерях моего брата. Признаться, я была уверена, что тебя ждет намного более печальная судьба, нежели других моих племянников, и не собиралась терять тебя из виду. Однако все сложилось так, как никто из нас и представить себе не мог, и ты получила то, о чем мечтала с детских лет… Но об этом мы поговорим позже.
Тебе наверняка известно, что твоя мать пожелала вычеркнуть меня из списка своих родственников, и я это приняла. Тогда я и сама не желала иметь ничего общего с кузиной и лишь намного позже решила, что должна была все же попытаться объяснить тебе и Реджинальду, почему уезжаю так внезапно. Мне нужно было получить у вас обещание писать мне, пусть даже втайне от родителей, но я этого не сделала. Луиза же знала, в чем дело, так как ссора произошла из-за нее, но я взяла с нее слово ничего не говорить вам. В то время я считала, что это только расстроило бы вас и могло повредить Луизе. Я и до сих пор не знаю, как именно следовало поступить.
Тебе не стоит переживать из-за того, что ты могла причинить мне боль своим рассказом о смерти нашей Луизы. Разумеется, я все эти годы переписывалась с женой моего брата, она не знала о причине нашей ссоры с леди Уитмен и не собиралась из-за этого перестать считать меня своей родней. К сожалению, Филлис не настолько умна, чтобы предугадать те или иные события или объяснить мотивы поступков моих дражайших родственников, но она исправно сообщала мне обо всем, что уже произошло.
Так что мне известно и о твоем браке, и о помолвке Кэролайн, и о том, что Реджинальд все еще не выбрал себе невесту. Конечно же, этого слишком мало для того, чтобы я представляла, что творится в голове и в сердце каждого из вас, и я надеюсь, что ты восполнишь этот пробел своими пространными письмами. Я не меньше, чем ты, хотела бы восстановить прежнюю теплоту между нами, и меня совсем не беспокоит, что подумает об этом твоя мать. Как я уже говорила, мне и раньше не стоило прислушиваться к ее желаниям, а сейчас, когда вы с Реджи уже совсем взрослые, да и малышка Кэролайн подросла настолько, что осмелилась влюбиться в джентльмена, которого не одобряла ее мать, я полагаю самым разумным каждому из вас самому решать, поддерживать ли отношения с вашей скандальной тетушкой.
Я не стану скрывать от тебя причины ссоры, случившейся между мной и леди Уитмен, но, думаю, тебе лучше сохранить эту тайну от лорда Гренвилла и тех, кто мог бы рассказать ему о том, что произошло до его помолвки с Луизой. Его сердце уже разбилось однажды из-за ее смерти, и с него этого довольно. Не стоит ворошить прошлое, над которым мы уже невластны.
Кулон, который ты называешь перуанским опалом, Луиза не потеряла, а подарила на память одному молодому джентльмену, в которого была влюблена со всем пылом семнадцатилетней девушки, увлекающейся чтением романов и не склонной к серьезным размышлениям, – мы ведь не станем обманывать самих себя, утверждая обратное?»
Эмили охнула, у нее сдавило горло. Луиза была влюблена? И ее избранник – не лорд Гренвилл, а кто-то другой? Как такое могло случиться с дочерью леди Уитмен?
Она еще раз перечитала последнюю фразу и принялась читать дальше, едва ли не досадуя на тетушку за то, что та оказалась столь многословна.
«Этот молодой человек был младшим сыном своего отца и не мог получить в наследство ничего существеннее небольшого домика в Бромли, где собирался принять сан. Его семья даже не была вашими соседями, но состояла в родстве с друзьями леди Уитмен, и каким-то образом Луиза умудрилась влюбиться в него после всего лишь нескольких встреч. Она пришла со своей тайной ко мне, и я не могла придумать, как помочь влюбленным. Твоя мать ни за что не позволила бы ей выйти замуж за сельского викария, да и до викария ему было еще очень и очень далеко. К тому же лорд Гренвилл уже столь явственно выражал свои намерения сделать Луизе предложение, что ни у меня, ни у нее не было сомнений в том, кому отдаст предпочтение леди Уитмен».
– О, мама, что же ты натворила тогда? – пробормотала Эмили, слезы уже текли у нее по щекам, хотя она и не дочитала еще до окончания истории тайной любви ее сестры.
«Ты удивишься такой скрытности твоей сестры, она всегда казалась бесхитростной девушкой, но любовь меняет людей. Конечно, ей приятны были ухаживания лорда Гренвилла – любой девушке доставляет удовольствие осознание того, что у нее есть поклонники. Уильям был так мил и остроумен, он мог бы покорить ее, не будь ее сердце уже занято. К тому же, глядя, как Луиза кокетничает с ним, смеется его шуткам и принимает букеты, у твоей матери не могло возникнуть подозрений, никому бы и в голову не пришло, что эта юная леди влюблена в кого-то другого.
Но время шло, лорд Гренвилл вот-вот должен был сделать предложение, а тогда пути назад у нее уже не было бы. И Луиза умоляла меня помочь поговорить с леди Уитмен. Признаться, я находила Уильяма куда более подходящим мужем для нее, нежели бедный священник, довольно скучноватый, как мне казалось, пусть и добросердечный и искренне любящий Луизу. Все же я не могла отказать племяннице в просьбе, решалась ее судьба, и я поговорила с вашей матерью. Тогда мы поссорились в первый раз. Оказывается, между нею и леди Пламсбери все уже было решено относительно приданого Луизы, обе эти амбициозные женщины находили предстоящий союз удачным для обоих семейств, и вдруг все может рухнуть из-за какого-то нелепого увлечения, как назвала леди Уитмен чувство своей дочери.
Разумеется, о браке Луизы с ее избранником моя кузина и слышать не хотела. Увы, дорогая моя, худшее было еще впереди».
Эмили отложила письмо и вытерла слезы – она боялась, что из-за них чернила расплывутся и она не сможет дочитать до конца эту печальную повесть. А в том, что она окончится печально, сомневаться не приходилось – леди Гренвилл, по правде говоря, ведь уже знала конец этой истории.
«Леди Уитмен рассказала обо всем леди Пламсбери, и старуха предприняла собственные меры. Она не была матерью Луизы и не собиралась жалеть ее, впрочем, как и собственная мать. Похоже, бабушка лорда Гренвилла пригрозила Луизе, что, если она откажется выйти замуж за ее внука, ее возлюбленного ждут серьезные неприятности. Луиза не объяснила мне, что старуха имела в виду, но, зная леди Пламсбери с ее маниакальной, не побоюсь этого слова, страстью к приобретению все новых и новых земель, я готова предположить, что она могла даже угрожать жизни несчастного юноши, невольно ставшего на пути исполнения ее чаяний.