– Мы пришли, чтобы спасти вас. Рас-сукуо! Рас-сукуо!
Автоний перевел с английского, а Мунга выкрикивал каждую переведенную фразу в нужном ритме. В ответ раздавались шепот и шелест, выражавшие изумление.
– Но мы задержались, ибо требовалось убить леопарда, чтобы вернуть вам Автония. Я хорошо говорю? Рас-сукуо! Рас-сукуо!
Сквозь поднявшийся шум стали пробиваться несмелые возгласы одобрения. Новицкий двинулся вокруг костра в несколько странном ритме: длинный шаг, два коротких, длинный, короткие. И снова…
– Спасли Мунгу? Верно? Рас-сукуо! Рас-сукуо!
– Верно! Верно! Истинная правда! – многие уже осмелели.
Новицкий жестами приглашал к участию в ритмичной процессии.
– А теперь мы убьем льва, что пожирает ваш скот и ваших людей. Согласны? Рас-сукуо! Рас-сукуо!
– Хавала, буана [165] , – выкрикнул Кисуму.
Он или поверил, или понял игру белого человека.
– Хавала, буана, – повторил за ними хор.
– Мы хотим вас спасти. Соглашаетесь? Рас-сукуо! Рас-сукуо!
– Хавала, буана!
– И мы вместе уничтожим ваших врагов! Рас-сукуо! Рас-сукуо! Рас-сукуо!
– Хавала, буана!
Новицкий постепенно повышал голос, а последние слова прямо-таки прокричал.
Затем он стал тихо напевать какую-то мелодию, вскоре она зазвучала слышней. Ей в такт вокруг костра закружилась толпа вооруженных негров. Возглавлял их Мунга. На пару со смешно наряженным моряком они втянули в хоровод всех мужчин. Колдун куда-то исчез.
Услышав первые звуки мелодии, Смуга закрыл лицо руками, чуть не плача от смеха. Гордон ничего не мог понять, а Новицкий уже полностью овладел обстановкой: в сердце Черной Африки он танцевал свой танец – один длинный шаг, два коротких, один длинный, два коротких… И опять…
– Вы знаете, что они танцуют? – задыхающийся от смеха Смуга, наконец, смилостивился над Гордоном.
Англичанин отрицательно покачал головой.
– Это полонез!
– Полонез?
– Да, польский народный танец! Один из самых известных: «Прощание с отчизной» Огиньского, – пояснил Смуга и стал подсвистывать Новицкому.
– А я думал, – проговорил Гордон, – что польский народный танец – это мазурка.
– Нет, это наш народный гимн написан в ритме мазурки, – ответил Смуга, увлекая Гордона в хоровод.
Поздно ночью Новицкий собирал заслуженные поздравления.
– Как это тебе пришло в голову? – допытывался Смуга.
– Сначала мне вспомнился трюк Томека из той, прошлой поездки в Африку… Понимаешь, негры как дети. Если их чем-то удивить, они будут считать это сверхъестественным явлением.
– Но почему полонез?
– Ну, это как-то само собой вышло. Я думал о польке, обереке, но тут нужно было что-то помедленнее, посерьезнее… Ну и сплясал полонез. А неплохо получилось, верно? – похвалился моряк.
– Очень даже неплохо, – улыбнулся Смуга. – Стоит попугать негров еще чем-то польским. Тем более здесь уже есть польский след.
– Где? – живо отозвался Новицкий.
– Да вот вождь, когда был в хорошем настроении, показал нам бутылку с лекарством, изготовленным в Кракове. И откуда оно здесь взялось?
– Ха! – развеселился Новицкий. – Для нас, поляков, ничего невозможного нет!
– Ладно, хватит об этом. Давайте решать, что делать дальше?
– Теперь мы можем действовать, пользуясь поддержкой негров, – сказал Гордон. – Но сначала надо разобраться со львом.
– Дождемся Вильмовского, тогда пойдем на охоту, – предложил Новицкий.
– В таком случае пошли спать. Столько впечатлений за день! – завершил разговор Смуга. – Мы можем спокойно спать, пока нас охраняет Мунга.
– И Автоний! – рассмеялся Новицкий, показывая на свернувшегося в клубок, сладко спящего мальчика.
Измученные битвой и пиром, негры спали. Колдун удалился в джунгли, обдумывая планы мести. Бодрствовал один вооруженный Мунга. Он был счастлив, что существа, которых он почитал добрыми духами, оказали ему честь своей дружбой.
Вильмовский, свернув лагерь, прибыл в деревню Кисуму в сопровождении солдат и носильщиков, которые, кроме обычного экспедиционного снаряжения, несли отстреленного по дороге самца импала [166] . Вышло это случайно, они натолкнулись на небольшое стадо обитающих в восточной и южной Африке антилоп. У импала как раз начинался брачный период, и путники стали свидетелями яростной схватки самцов за первенство. Проигравший самец оказался легкой добычей, а звук выстрела так напугал остальных, что они молниеносно исчезли, преодолевая пространство многометровыми прыжками.
В хижине, которую им выделил вождь, состоялось совещание, на нем решили разделиться.
Гордону поручили провести по восточному побережью озера Альберта группу разведки, в нее должны были войти аскари и Мунга. Была надежда, что с помощью Мунги удастся получить в соседних деревнях информацию, которая помогла бы установить, имеет ли «железный фараон» что-то общее с нападениями на деревню и с торговлей рабами.
Смуге, Вильмовскому и Новицкому предстояло как можно быстрее расправиться со львом-людоедом и таким путем укрепить трудно обретенное доверие и расположение людей Кисуму.
Едва встретившись, они должны были скоро расстаться.
Простившись с друзьями, патруль Гордона отправился в путь ранним утром. Смуга, Вильмовский и Новицкий сразу же приступили к обсуждению, как лучше провести опасную охоту.
– Большей частью львы живут стадами, состоящими из десяти-двадцати особей, – рассказывал Смуга. – И хотя самцы борются за первенство, вовсе не из них выходит вожак стада. Стадо всегда возглавляет львица. Это она дает знак о начале охоты, она первой нападает и либо убивает сама, либо атакует рычанием, приказывая доделывать все. остальное самцам.
– А откуда берутся львы-одиночки? – спросил Новицкий.
– Это преимущественно более слабые самцы – раненые или больные, выгнанные из сообщества. Они нападают на домашний скот и на людей, ибо это самая легкая добыча.
– Старые, больные, это я понимаю, – продолжал Новицкий. – Но раненые откуда? В результате борьбы с сильным противником, соперником?
– Не только, – возразил Смуга. – Животные, на которых охотятся львы, не такие уж беззащитные, как кажется. Умеют обороняться и часто довольно успешно. Вам когда-нибудь доводилось видеть, как охотятся львы?