– Этот.
– Вот видишь, я все помню…. Меня этот год добил, я болеть начал, похудел, зал забросил…. Правда, устал. Не хочется никакого гимора сейчас. А с тобой легко так…. Я заеду за тобой в воскресенье вечером? Часов в восемь. – Он снова посмотрел на меня прозрачными глазами, в которых отражался один дворовый пыточный фонарь. – Да?
– Да…
Два дня я думала об удивительной женщине, живущей в оставленной мужем квартире на Кутузовском и ее таланте выбивать денежные средства из всего, что хочет трахаться. Думала, костенея от собственной ущербности. Мне то – хоть крышку от унитаза подарил год назад, хоть фон от айфона…. Хоть «дырку от бублика, от жилетки рукава и от мертвого осла уши» – подсказала моя заботливая память, бесплатный пылесборник литературных цитат. Может, это прямопропорциональная зависимость? Чем больше цитат, тем больше дура? «Дура, дура, дура я, дура я проклятая, у него четыре дуры, а я дура пятая» – всплыл из моего пылесборника кусок фольклора как пузырь в аквариуме… Я вспомнила Влада с его прозрачными глазами цвета лесного пруда, редкой для его возраста раскрепощенностью в сексе и классным членом… И поняла, что хочу его… Ну и что, что у нее теперь новая микроволновка, кофеварка, пароварка, яйцерезка, ауди и зубы! – С беззаботностью девочки-дауна подумала я, – зато я его хочу….
Зависть в глазах тетки на ресепшене гостиницы «Зайди, отдохни» точно подняла бы мне настроение, но ее глаза из-под шторы челки смотрели приветливо – равнодушно. Ей было за сорок, и она должна была посмотреть с завистью опытной рыбачки на меня, ведущей за крючок двухметрового зеленоглазого небритого карпа! Но она не посмотрела или просто умело скрыла свои чувства…
В номере я вытянула ногу в сапоге.
– Снимай!
Влад улыбнулся.
– Я бы с удовольствием сделал это медленно и зубами, но ты же сказала на час…
Босиком, он был на две головы выше меня. Большой, волосатый, голый, пахнущий трудовым потом и тиной…
– Иди в душ! – Сказала я.
– Я один?
– Я из дома. Иди, а я посмотрю. – Я провела рукой по члену, направившего боеголовку под сорок пять градусов к земле, как ракета стратегического назначения.
– А вот так не надо, – убрал мою руку Влад. – А то, боюсь, часа будет слишком много.
Он мылся долго и тщательно, прижимаясь мокрым волосатым телом к стеклу душевой кабины, в которой ему было тесно как карпу в аквариуме для гуппи.
– Ну? Отдашься мне? – вышел он из аквариума как из метро.
Я бросила его на кровать под большим круглым зеркалом и села сверху.
– Сверху, чтобы видеть себя? – Хмыкнул он.
– Еще раз съязвишь, свисток откушу!
– Даа! Откуси уже…
Его движения были жадными и судорожными. Я правда видела в зеркале свое возбужденное отражение. ВозбУжденное, как говорят в юриспруденции. Откуда пруд в этом слове? Глаза Влада сделались невидящими, словно пруд зацвел. Слепая поверхность зрачка утонула в водорослях ресниц, но полные губы вдруг разъехались в улыбке:
– Я так в школе дышал у доски, когда урока не знал, как ты дышишь, – сказал он, не открывая глаз.
Я с размаху ударила его по лицу. Он вскрикнул и кончил.
Потом он сидел на коленях, стаскивая с себя липкий презерватив.
– Ччерт, прилип…
– И всего то? Вся это бодяга ради этой капли? – Мстила я.
– У меня всегда столько. Я экономный.
Завязав узел на резинке, Влад рухнул на кровать.
– Ооо! Как я соскучился по нормальному сексу! – Простонал он. – С тобой, – добавил он. – Почеши мне спинку, пожалуйста, как бабушка делала.
– Так? – Я побродила ногтями в волосах на загривке и на лопатках.
– Да… И пониже… да…. А вот она никогда мне так не делала! Что? Разве это так сложно? Ну, скажи! – Он перевернулся на спину и посмотрел на меня. – Скажи! Сложно?
– Блин! Да ты достал уже! Все? Ты одноразовый? Добавки не будет? – тронула я свисавшую на бочок сморщенную тряпочку, только что бывшую боеголовкой стратегического назначения.
– Ой, наверно, не будет. Что-то этот год меня так подкосил. Раньше мог и два и три раза подряд, а сейчас все. Как думаешь, это конец? Мне ведь двадцать пять уже…
– Не знаю, я не врач. Сдай анализы, если все нормально, значит, это чистая психика.
– Да… Психика… Точно. Представляешь, мы в Италию с ней собирались. Я уже билеты купил. И никуда не поехали. Я ушел.… Ну, скажи, ну за что она со мной так?
– За то, что ты дебил. Я тебе уже объяснила. Тебе еще раз нужно это слышать?
– Да.
– Хорошо. Ты дебил. И если больше ничего не будет, пошли. Час прошел.
– Ну, может, поднимешь…? Я продлю…
– Да в тебе обида сплошная! Тебе мозги надо поднимать! Потому что ты…
Резкий звонок его телефона не дал мне развить мысль.
– Извини. Да, я. Я не могу сейчас говорить. Я с девушкой в гостинице. Сколько? 80? Евро? Когда надо? Да, у меня есть люди. Дай мне пять минут, я наберу тебя.
Он сделал несколько звонков подряд, одеваясь одной рукой. Возле двери, уже в дубленке, объяснил:
– Ребята взломали ячейку на восемьдесят штук евро. Надо вывести срочно.
– А ты здесь при чем? Ты такими вещами занимаешься?
– Ну, нет, в принципе, но у меня есть выходы. Это они такими вещами занимаются.
– А присесть? Нет желания? Им и тебе заодно.
– Да я тя умаляю. Они сами ФСБ.
Мы уже ехали минут пятнадцать, а он все орал на кого-то в телефон:
– Да нельзя это сделать за три дня! Я тебе объясняю! Открыть контору в Штатах, перевести бабосы на счет и закрыть контору – минимум неделя! Минимум!!!! И то вряд ли! – Он швырнул телефон на коробку передач.
– Блин! Не могу! Он тупит нереально, когда бабло катит. Как он меня бесит!!!
– Кто?
– Да есть у меня один… – Он сунул телефон в карман и посмотрел на меня.
– А ты чего такая?
– Какая?
– Ну, какая то такая…Что-то не так? Ну, дела. Извини.
– Не в этом дело.
– В чем?
– Не до меня тебе.
– Нет, почему. Мне все понравилось, честно.
В кармане снова запело.
– Извини. Да, да. Переговорил. За неделю берутся. Отвечаю. Подожди, у меня Америка на другой линии. Ага! Ну, где-то так, да. Понял, понял. Сделаем.
Мы въехали во двор моего дома.
– Ну, чего? Когда в следующий раз? А? Чего молчишь? Ты мне разговорчивая больше нравишься.