Тем временем Стася, потирая разбитую коленку, напрягла слух, чтобы услышать снова этот забавный голос. Но ничего не было. Мурлыкал, подтачивая когти, кот, на стене тикали часы, за окном каркала ворона. В конце концов девочка тяжело вздохнула, осторожно встала, подошла к пианино и стала открывать его крышку. Получилось это у неё не сразу, поскольку крышка была большая и очень тяжёлая. Лёшиков видел старания девочки и страшно жалел, что не может ей помочь. Когда же крышка наконец поддалась, Стасенька уселась и начала играть одну из тех чудесных мелодий, которые часто звучали в этом доме. Она перебирала пальчиками белоснежные клавиши, тихо подпевая сама себе и будто растворяясь в музыке. Когда девочка играла, лицо её преображалось, становилось ещё нежнее и красивее, начинало лучиться необыкновенным светом и радостью.
Лёшиков любил слушать, как играет Стасенька. Но сейчас ему было не до музыки – при одной мысли о том, что девочка из-за него ушиблась, на душе кошки скребли. Тихонечко выйдя из-за книжек, человечек осторожно подкрался к ней и внимательно осмотрел Стасину коленку. Раны не было, но место ушиба сильно покраснело.
– Какой же я бессовестный! – ругал он себя. – А ещё говорят, что я хороший. Разве хорошие так поступают? Интересно, что бы подумали обо мне друзья, если бы узнали, что Стасенька из-за меня ушиблась?
– Кар-кар! – услышал он знакомый голос, раздавшийся за окном. – Лёшик, выходи гулять! Мы с Банечкой нашли очень вкусную – кар – морковку! Иди сюда, поделимся!
Услышав слова вороны, Мурзик открыл глаза.
– Что-то я не прочь полакомиться морковкой, – промурлыкал он, потянулся и вприпрыжку выбежал из библиотеки.
Лёшиков удивлённо поглядел Мурзику вслед: человечку ещё не приходилось слышать о том, что коты едят морковь. Что касается самого Лёшика, то аппетита у него не было совсем. Падение девочки так расстроило его, что какая тут еда! И гулять тоже не хотелось, уж лучше сразу спуститься к себе в подвал.
– Лёшик, скорее, кар-кар-караул! Мурзик накинулся на нашу морковь! Обжора, отойди! Оставь нам! Лёшик! – хрипло каркала Карлуша, и человечек сначала улыбнулся, а затем не на шутку обеспокоился: «Что это с котом? Не заболел ли?»
«Всё-таки надо выйти к друзьям», – решил Лёшиков. И, кинув грустный взгляд на играющую Стасеньку, зашагал в сторону двери. До порога оставалось всего несколько шагов, как вдруг Лёшик услышал:
– А вы уже уходите? Уходите, не дослушав до конца? Это невежливо, и раньше я за вами такого не замечала.
Голос явно принадлежал Стасеньке, и Лёшик быстро обернулся – девочка играла вальс с таким видом, словно не она произнесла последнюю фразу.
«Может, у меня что-то с ушами?» – подумал человечек и на всякий случай хлопнул себя по уху. Со слухом всё было в порядке, и Лёшик решил, что стоит хорошенько выспаться, а то вон уже слышится непонятно что. Он сделал ещё один шаг в сторону двери.
– Нет, ну это ведь некрасиво – уходить вот так, не попрощавшись… – сказал кто-то Стасенькиным голосом.
Лёшиков резко оглянулся – кроме него и Стаси, в библиотеке никого не было. Тем временем девочка закончила играть и повернулась к нему.
– Вы так и будете молчать? – спросила она, и малышу показалось, будто она смотрит прямо ему в глаза. Изумлению человечка не было предела, а Стасенька продолжала: – Или проявите хоть чуточку храбрости и наконец-то заговорите со мной?
Лёшиков даже рот открыл. Его, самого смелого человечка на свете, обвиняют в трусости! Не бывать этому! Он должен заговорить с девочкой! Правда, Лёшик никогда ещё не разговаривал с людьми. Но Стасенька такая хорошая! Ей можно довериться. А если она даже расскажет кому-нибудь о существовании такого крохи, то ей вряд ли поверят. И он решился.
– Я не боюсь, просто мы с вами совсем незнакомы. А вы… простите, вы не сильно ушиблись?
Его голос был таким писклявым, слова путались, и вообще, всё, что Лёшиков сказал, показалось ему бестактным и глупым.
«Может быть, Стася меня не слышит», – почему-то понадеялся он, но тут же устыдился своей мысли.
А девочка слышала. Однако вид у неё был ну очень удивлённый. С открытым ртом, уставившись перед собой невидящими глазами, она не шелохнувшись сидела за пианино.
– Кто здесь? – дрожащим голосом спросила Стасенька.
«Что ей ответить? Что ей ответить? – лихорадочно соображал малыш, прикидывая разные варианты. – Лёшик? Лёшиков? Маленький человечек? Тот, из-за кого вы ушибли коленку? Все не то!» В конце концов, не найдя ничего более подходящего, он ответил:
– Я! А с кем вы сейчас разговаривали? Разве не со мной?
– Я… Я ощущала, что тут кто-то есть… – помялась Стасенька. – Я давно это чувствовала. Вернее, слышала. И сейчас не знаю – может, мне мерещется? Хотя нет, я же точно знаю, что не обман! Обычно люди, лишённые зрения, обладают удивительным слухом, и я – не исключение!
– Но постойте! Вы же сами меня остановили, а теперь не хотите поверить, что слышите меня? – удивился Лёшик.
– Да нет же! Я просто играла и представляла, что я на балу и беседую с выдуманным принцем, который почему-то не хочет слушать, как я музицирую… А ты… Ой, простите, вы… Вы, наверное, не принц, да?
– К сожалению, нет, – ответил ей Лёшик.
– Но всё равно я рада, что интуиция меня не подвела. Вы знаете, я была уверена, что в библиотеке я не одна. И не ошиблась. Но если вы – не воображаемый принц, то кто? Я недавно обо что-то споткнулась… Это не ваша книга?
– Кар-кар! Лёшик, караул! Он съел морковку и теперь поедает клубнику! Какой прожорливый! Я сейчас упаду в обморок от голода, кар! – орала за окном Карлуша, но Лёшикову было не до того.
– Я действительно виноват, простите, – краснея, извинялся он. – Видите ли, я, как бы поточнее выразиться, не вполне такой, как вы… Понимаете, я совсем маленький… то есть маленького роста.
– Насколько маленького?
– Очень маленького.
– Такого, как я?
– О, если бы!
– Как стул?
– Я был бы счастлив, – вздохнул Лёшиков.
– Тогда скажите сами, какого вы роста, и мы прекратим эту игру в сравнения.
– Я, я… я как… – и Лёшиков стал оглядываться, ища подходящее сравнение, – как пальчик вашей руки, – наконец пролепетал он, сильно смутившись.
– Не может быть! Таких людей не бывает! – проговорила Анастасия с удивлением, потрогав пальчик на своей руке, но тут же вежливо поправилась: – Простите мою глупость. Раз вы есть, значит, конечно, бывают. Если только вы меня не разыгрываете.
– Пожалуй, я немного преувеличил, сказав, что я ростом с ваш пальчик, – сказал, опомнившись, Лёшиков и уже спокойнее продолжал: – На самом деле я, наверное, размером с вашу ладошку.
Он перевёл дыхание и тут же продолжил:
– Если хотите, я подойду поближе, и вы сможете… – он хотел сказать «рассмотреть», но вовремя опомнился и закончил: – …меня потрогать.