– Сейчас я предлагаю выпить за то, чтобы весь этот кошмар поскорее закончился.
Ночью я долго не могу заснуть. Лежу на широкой двуспальной кровати, гляжу на яркие звезды за окном и пускаю в сторону невидимый сигаретный дым. Катя тоже ворочается, вздыхает.
Потом мы оба проваливаемся в забытье.
Где-то под утро я прихожу в себя от чьего-то острожного прикосновения к щеке, открываю глаза, не сразу вспоминаю, где нахожусь, и хватаю за руку человека, склонившегося надо мной. Тот испуганно вскрикивает. Конечно же, это Екатерина.
– Почему ты не спишь? Что с тобой? – спрашиваю я и ослабляю недюжинное усилие ладони, осознавая, что ненароком чуть не сломал ей предплечье.
– Не знаю, – шепчет она. – Неуютно мне. Нехорошо. И страшно.
– Потерпи. Через сутки все закончится.
– Я не об этом. Просто не понимаю, что со мной будет дальше. Никак и нигде не могу представить своего места. В Петровске мы с Дашей не останемся – я уже решила. А куда уехать, пока не знаю. Мне страшно, Стас. Такое впечатление, будто кто-то украл мое будущее. – В голосе женщины сквозит отчаяние.
После неожиданного пробуждения мои глаза постепенно привыкают к темноте. Катя сидит рядом. Я держу ее за руку, а щека сохраняет теплоту легкого, ласкового прикосновения.
– Ты вся дрожишь. Тебе холодно?
– Да, очень.
Вряд ли она замерзала в эту теплую ночь. Но я делаю вид, что поверил, поглаживаю волосы, целую нежный висок. Потом я укладываю Катю рядом и обнимаю ее, чтобы, невзирая ни на что, она поскорее согрелась и уснула.
– Спи, девочка. Завтра очень напряженный день. А потом у нас будет еще более тяжелая ночь.
Она послушно закрывает глаза.
Одинокая птица затевает неподалеку ночную песню, но не слышит никакого ответа и умолкает.
В восемь тридцать утра мы едем в Петровск. На горизонте городские окраины освещены ярким летним солнцем, но воздух, врывающийся в окна, еще прохладный.
– Скажи, Стас, а ты смог бы поменять профессию? – глядя вдаль, спрашивает Екатерина.
Вопрос ставит меня в тупик. В моей жизни уже был довольно сложный период, когда мне пришлось искать себя после сокращения отдела. Не нашел – это я точно помню.
– Пока со всей определенностью ответить сложно. Да, убивать – моя профессия. Я приобретал ее вполне осознанно. Однако это вовсе не означает, что мне нравится лишать кого-то жизни.
– Значит, ты готов заниматься чем-то другим?
– Думаю, да.
Мы въезжаем в проснувшийся город. Чем ближе его центр, тем оживленнее движение на дорогах.
Вот и улица, на которой расположен институт микрохиургии. Я останавливаюсь, глушу мотор, смотрю на спутницу.
– Обними меня, – просит она.
Я прижимаю ее к себе, целую и шепчу на ухо:
– Не вздумай проявлять инициативу. Ты должна вести себя так, как будто ничего не случилось. И помни, ролевые игры – вещь ответственная. Это не Отелло во МХАТе исполнять. Все должно быть жизненно, чтоб комар носа не подточил!
Она смахивает слезу и смеется.
– Вечером после работы я встречу тебя на этом же месте. Договорились?
Катя кивает, целует меня в щеку и покидает салон моего джипа.
В полдень навстречу мне несется серый асфальт трассы, соединяющей Петровск с Москвой. Дорога, как ей и положено, навевает мысли.
Отвечая на неудобный вопрос по поводу смены профессии, я сказал не все. На самом деле, разглядывая этой ночью небо, усыпанное звездами, я уже набрасывал эскиз будущей жизни. В ней не будет места для засекреченного отдела Семирядова и встреч с Забравской в кафе «Радуга», подробных досье, утомительных слежек и изощренных убийств.
Увы, судьба решила испытать меня вторично. Я нарушу приказ, не стану ликвидировать Катю. Это означает, что на моей карьере будет поставлен жирный крест. Мне придется искать другую работу. Под чужим именем, в другой стране. А еще лучше – на ином континенте.
«Итак, с чего же начинается мой план? – Я обгоняю тяжелую фуру и аккуратно возвращаюсь на свою полосу движения. – Основной пункт – контроперация против генерала Семирядова. Но до ее начала необходимо вычислить личность снайпера по имени Роман. Желательно получить побольше информации о нем: фамилия, где живет и проходил обучение, привычки, послужной список, каким оружием пользуется, марка автомобиля».
Впереди виднеется МКАД. Я вливаюсь в оживленное движение и мчусь к управлению, думая о том, что потом мне необходимо будет исчезнуть. Элегантно, незаметно, как можно дальше и навсегда.
Я останавливаюсь у помпезного серого здания с солидным гранитным крыльцом и вывеской в строгом государственном стиле. Именно здесь продолжает службу мой давний друг – Костя Гордиенко.
Я достаю мобильник, торопливо набираю его номер, слушаю длинные гудки.
«Лишь бы ты был на месте! – назойливо сверлит мозг единственная мысль. – Только бы не уехал в командировку».
Наконец-то динамик отвечает голосом Кости:
– Привет, Стас! В кой веки вспомнил о своем друге!
– Здорово! Ты где?
– Как это где?! На службе, вестимо!
– Понимаю, что на службе. Случаем не в дальнем зарубежье?
– Бог миловал. Сижу в управлении.
– Какое совпадение. И я тут рядышком загораю.
– Да ты что! Где именно?
– В тридцати метрах от высокого гранитного крыльца.
– Жди! Сейчас буду. – Гордиенко появляется минут через пять и после крепких объятий предлагает: – Поднимемся ко мне в кабинет? Поболтаем, пропустим по пятьдесят грамм.
– У тебя уже свой кабинет с баром?
– Вроде того, – говорит он и смеется.
– Растешь. Поздравляю.
– Не с чем. – Костя машет рукой и морщится. – Ты же знаешь, чем выше должность, тем больнее геморрой. Ну так что, поднимемся?
– Нельзя мне, Костя, у вас появляться. К тому же я за рулем.
– Да ладно! С твоим-то удостоверением грех бояться полиции.
– С удовольствием, но в другой раз. Сейчас времени мало.
– Спешишь?
– Да, в столице проездом. Тороплюсь в Петровск.
– Ладно, рассказывай, что тебя сюда привело.
Мы решаем пройтись до ближайшего сквера – там не так печет июльское солнце. Отыскиваем свободную лавочку, присаживаемся.
Я сразу перехожу к делу:
– Костя, мне позарез нужна информация об одном человеке.
– Смотря о ком. Если располагаю – не вопрос.
– Думаю, в вашей картотеке имеется его личное дело. Это некий снайпер по имени Роман, служивший в подчинении Семирядова. По некоторым данным, он работает на него до сих пор.