В итоге ни зарплаты, ни пенсии, на которую мне не хватило выслуги. Хорошо, что я хоть успел получить однокомнатную квартирку в Петровске. Мне не пришлось скитаться по родственникам и друзьям.
В первые месяцы гражданской жизни я не осознавал всей глубины той пропасти, куда меня угораздило сорваться. Еще бы! Только вчера я носил форму с двумя рядами орденских планок на груди, владел любимой профессией, занимался нужным делом и имел полное право пользоваться улыбкой Гагарина. И вдруг оказался за бортом, стал простым безработным.
Не желая после увольнения навсегда расставаться с любимой профессией, я пошел по пути, проторенному многими кадровыми офицерами, то бишь отправился на поиски работы, хотя бы отдаленно похожей на прежнюю службу. За пару месяцев поисков мне довелось побывать в трех десятках компаний, имеющих в своей структуре серьезные подразделения охраны и телохранителей для высшего руководства.
Довольно скоро ко мне пришло разочарование.
Где-то серьезная работа подменялась функциями обыкновенной прислуги под обидные реплики хозяев жизни: «Подай, принеси, сбегай…» В каких-то компаниях платили копейки, оскорбляющие саму суть опасного занятия. Где-то господа коммерсанты занимались мутными делами, постоянно имели неприятности с фискальными и правоохранительными органами.
Некоторые менеджеры по кадрам, изучив мое досье, в коем ни словом не упоминалось о значительной части моей биографии, имеющей отношение к боевой работе, с ухмылкой отказывали мне: «Извините, но вы не представляете для нас интереса». Хотя куда чаще они ссылались на отсутствие свободных вакансий и предлагали позвонить через месяц, два или три, а еще лучше – через полгода. Это означало: «Да шел бы ты, мужик, в… соседнюю фирму».
Самым прискорбным являлось то, что, оставшись без любимой работы, я вдруг понял, что кроме нее больше ни в чем не разбираюсь. Нет, руки у меня росли из нужных мест. Я легко мог заменить прокладку в кране смесителя, поставить новую розетку, заштукатурить трещину в стене, наклеить обои и даже починить электрику в автомобиле. Однако все мои навыки пребывали на любительском уровне. До настоящих профессионалов, умевших заработать на этом приличные деньги, я не дотягивал.
Пенсию в засекреченной структуре я, как уже говорил, заработать не успел, а денег, накопленных за время службы, хватило всего на полгода гражданской жизни. В общем, настало такое время, когда я был согласен разгружать фуры, торговать левым коньяком, подметать улицы, охранять чужие склады.
С постоянной работой мне радикально не везло. Мыслей по поводу дальнейшего житья тоже не было. Мне следовало что-то менять, иначе я рисковал спиться или утонуть в болоте беспросветной нищеты. Я ломал голову над планом выхода из тупика и бухал, пил по-черному.
А что было делать? Ведь только систематическое пьянство и позволяло мне примириться с поганой реальностью. К тому же перед глазами всегда имелись достойные примеры.
Мой сосед из далекого детства, дядя Юра, по прозвищу Спящая Красавица, пил всегда. Не больше других, но и от коллектива не отрывался. Он регулярно обнимал земной шар за разные места. То на детской площадке, то на кладбище между могилами, а иногда и прямо в луже, не отходя от магазина. Полежит, подержится за землю до утра, замерзнет, протрезвеет и домой приходит.
Такова была жизнь. В те времена других развлечений еще не изобрели. Не в библиотеку же ему было идти! Впрочем, тогда и там нечего было делать из-за острого дефицита действительно интересной литературы, а не творений, созданных по заказу ЦК КПСС.
Вот и я мотался с места на место, разя изрядным перегаром. Днем где-то подрабатывал, вечерами затаривался алкоголем и бездумно пялился в телевизор, где по всем каналам рассказывали о том, как в стране налаживается экономика и как хорошо мне живется. Альтернативой был поход в «Восточную кухню», где я искал очередных приключений на свою дурную голову.
Так вот я и существовал, изредка приговаривая:
– Не расстраивайтесь, товарищ Пинегин. Если вам за тридцать и вы так ничего и не добились в этой жизни, значит, вы честный и порядочный человек.
Вскоре в моем сознании прозвучал такой, знаете ли, занятный сигнал из посольства страны иллюзий. Странный металлический голос доверительно сообщил мне, что я гощу у них достаточно долго и имею право получить вид на постоянное жительство. Мне уже не хотелось просыпаться по утрам, куда-то идти, чего-то добиваться и о чем-то мечтать. Единственным непреходящим желанием оставалась похмелка, плавно и незаметно переходившая в очередную пьянку. Ведь не зря же в народе говорят, что похмелиться – это значит выпить на пятьдесят граммов меньше, чем вчера.
И все же, после того как меня выперли со службы, мне невольно пришлось заниматься дальнейшим трудоустройством. Я был молод, несмотря на чрезмерное увлечение алкоголем, пока еще здоров, полон сил, а главное – желания наладить новую жизнь.
Однажды мне повезло. Известная московская кинокомпания затевала съемку крутого боевика и искала дублера для самых опасных сцен. Наткнувшись на объявление в Интернете, я приехал на киностудию, представился, полчаса побеседовал с одним из ассистентов режиссера, к слову сказать, вполне нормальным, грамотным мужиком. В итоге получил место консультанта и каскадера.
В течение нескольких месяцев я принимал участие в съемках на теплом сочинском побережье. Прыгал с большой высоты, стрелял из пистолетов, автоматов, однажды – из пулемета ПК, падал в воду, кувыркался по каменистым склонам, выпрыгивал на ходу из машины. А когда оператор отснял последнюю сцену, мне выдали неплохой гонорар и помахали ручкой. «Спасибо вам, Станислав Владимирович. Если понадобитесь, мы с вами созвонимся».
На том моя связь с высоким искусством и закончилась. Я вернулся домой и за три месяца прожрал деньги, заработанные синяками, ссадинами и шишками. Потом мне пришлось затянуть ремень и снова отправиться на поиски работы.
Тогда я уже серьезно пристрастился к алкоголю. Ведь поначалу я ближе к вечеру покупал всего-то пару банок пива. Позже доза доросла до двух с половиной литров. Через девять месяцев такой вот насыщенной гражданской жизни я уже хлестал водку каждый день, начинал с обеда и заканчивал глубокой ночью.
Будучи трезвым, я чах и становился противен сам себе. Да оно и не удивительно. После увольнения со службы я успел оскотиниться, зачерстветь, опуститься. Без алкоголя я начинал рассуждать, думать, мечтать о будущем. Хотя на самом деле меня это мало интересовало.
В те ужасные времена единственным будущим, греющим душу, был ближайший вечер с обязательным наличием в кармане энной суммы в российской валюте, чтоб напиться в стельку в кабаке. На худой конец три-четыре сотни для забегаловки, приткнувшейся неподалеку от моего дома.
Что еще? Ах, да! Иногда на десерт я выбирал секс с какой-нибудь смазливой бабенкой, подвернувшейся в ресторане или забегаловке. С девицами, отличающимися моральной подвижностью, в Петровске проблем никогда не было. Ни с элитными, ни с уличными.
Собственно, мечта состояла не только из алкоголя и секса. На самом деле в ней содержалось гораздо больше: интрига, приключение, таинственная неизвестность, тревога, сладостное томление в груди…