Набрала номер Алеши. Ей интересно было узнать реакцию друга. Алеша был восходящей звездой российской исторической науки, и на его мнение Кася привыкла полагаться, как на свое собственное. Оказалось, он и сам внимательно наблюдал за раскопками.
– Хазария меня давно интересовала и, сама понимаешь, не только как историка. Помнишь наш разговор о Палестине?
– Извини, меня тогда занесло.
Ей и на самом деле было неудобно вспоминать, как они сцепились с Алешей по поводу политики Израиля. Тогда-то Кася ему и припомнила исследования генетика Эрана Эльняка, согласно которым генотип большинства евреев ашкенази, то есть тех, кто основал современный Израиль, в общем, и Алеши, в частности, в реальности на 80 процентов является хазарским. И вывод напрашивался для основных последователей сионизма не очень симпатичный, так как кровь, текущая в венах европейских евреев, согласно этим самым исследованиям, была ближе к туркменской и казахской, нежели принадлежала к двенадцати коленам Израиля. Тогда как генотип палестинцев-мусульман находился гораздо ближе к линии Авраама, Исаака и Якова. И так ненавязчиво получалось, что, с точки зрения генетики, евреи были не совсем евреями. И, по иронии судьбы, евреи сефарады, к которым в момент основания Израиля сионисты относились как к евреям второго сорта, были гораздо ближе к коленам израилевым. На что Алеша отвечал, что в национальных вопросах генетики вообще лучше не касаться, иначе ни русским, ни другим народам тоже не поздоровится: русские окажутся финно-уграми и тюрками, турки – омусульманенными греками, европейцы – африканцами и т. д. Как всегда, Касин друг оказался прав, ДНК было плохим советчиком в политике.
– Неважно, – не стал поминать былое Алеша, – просто после этого спора я всерьез заинтересовался историей хазар и даже списался с некоторыми учеными, тем же Эльняком, Грором и т. д. На самом деле гипотезы Эльняка подтвердили ученые Тель-Авива, Хьюстонского университета, и их интересовало не научное подтверждение права евреев на землю Израиля, а профиль генетических болезней.
– И вот сейчас мне предстоит отправиться на раскопки могильника Булана.
– Могу тебя поздравить, только… – и Алеша замялся.
– Что «только»? – напряглась Кася.
– Ничего особенного, – стал увиливать от ответа ее друг.
– Говори, в чем дело, – потребовала она.
– Если бы я сам знал, – вздохнул Алеша, – ну ладно, раз начал. Напрягает меня эта история с могильником.
– Хотят выдать желаемое за действительное?
– Похоже на то, – протянул он. – Сама посуди: этот могильник руководитель экспедиции – Черновицкий, если не ошибаюсь, – вытащил, как зайца из шляпы. Мне один друг говорил, что раскопки предполагались гораздо южнее, в низовьях Дона. А тут руководитель экспедиции решил вести раскопки на берегу Маныча. Другие засомневались, с чего это вдруг, да и расстояние нехилое. Но он уперся: будем здесь копать, и все! Согласись, неожиданно.
– И его коллеги не высказали никаких сомнений?
– Большинство было против, но, как ни странно, руководителя поддержали сверху. Поэтому и говорю, что странно.
Кася в подводных университетских и академических течениях разбиралась плохо.
– Хотя тебе эти интриги, думаю, до лампочки? – продолжил Алеша.
– Примерно так.
– Тогда и не обращай внимания и, если понадобится моя помощь, дай мне знать.
– Думаю, что понадобится, – сказала Кася, – хотя Рэйли предоставил в мое распоряжение целый штат консультантов, даже египтологов почему-то.
– Египтологов? Странно, – задумался ее друг, – и очень даже интересно.
– Мне тоже это показалось несколько необычным, – призналась она.
– То, что в Хазарском каганате где-то в VIII–IX веках нашли убежище вавилонские евреи, это факт, только при чем тут египтологи? Не понимаю…
– Хотя, возможно, я сочиняю, и это было на самом деле всего лишь оговоркой.
– Поживем – увидим, – согласился Алеша. – И еще часть ученых настаивает, что хазары приняли иудаизм, но не традиционного, талмудического, а, скорее всего, караимского толка. Это так, на всякий случай.
– Да с хазарами, с какой стороны ни посмотришь, все не просто, – вздохнув, прокомментировала Кася. Задачка действительно была уравнением со всеми неизвестными. Но, с другой стороны, никто от нее не требовал ответить на извечные вопросы. Все, что она должна была сделать: поехать в станицу Вознесенскую на границе Ставропольского края и Калмыкии и разобраться на месте. Она покрутила в руках выделенную ей на расходы банковскую карточку, проверила действительность своих российского и французского паспортов и стала планировать собственную поездку. Правда, оставался один человек, которого она пока не предупредила, – Кирилл. Их отношения в этот период – она сама не знала почему – усложнились. Дело в том, что он на «ура» воспринял ее работу у Нодэна, уже стал поговаривать, что пора бы им определиться с совместным местом жительства, и Париж ему нравился. Она, правда, настаивала на Москве, так как была бабушкина квартира, но Кириллу больше импонировал Париж. Но, как ни странно, если раньше Кася и сама мечтала об этом, то теперь такое прояснение отношений начинало ее пугать. Как объяснить подобные чувства, она не знала, а залезать в собственное подсознание и искать в прошлом и будущем причину своих страхов ей не хотелось. И уже совсем она не хотела себе признаваться в том, что предложение Рэйли и уход от Нодэна помогали ей отодвинуть принятие решений на неопределенное время. Взвесив все «за» и «против» и подумав, что сложностей на сегодня ей хватило, разговор с Кириллом решила оставить на завтра.
Египет, 1639 г. до н. э.,
время правления последнего фараона
XIII династии Тутимайоса
В этот год боги показали свое истинное лицо. На самом деле они были безжалостны, бессердечны и мстительны. Если, конечно, они не ослепли или не потеряли интерес к собственному творению. Иначе как было объяснить все неисчислимые бедствия, обрушившиеся на Верхний и Нижний Египет в этот проклятый год? Сначала пришла сжигающая все на своем пути Шему – засуха. Вслед за засухой налетела саранча, за ней костлявая рука голода взяла за горло измучившихся жителей. Именно этот момент выбрали гиксосы, дикие кочевники, цари-пастухи, чтобы напасть на ослабевшее царство. Армия фараона из последних сил отразила набег. Но эта победа всего лишь отодвинула неизбежное. И, словно всего этого было мало, Нергал, этот странный чужеземный бог, принес на окраины Египта черную смерть. Шу, Главный Хранитель архивов Верхнего и Нижнего Египта, горько покачал головой. Для Египта – великого и славного Египта – настали страшные времена. Эпоха благоденствия закончилась, и на смену великодушному Ра пришел красноглазый Сет, безжалостный бог разрушения, хаоса и войны. Кому, как не ему, было известно, что ярость Сета безгранична, и если бог-воин решил растоптать Египет, то так тому и быть. Только одного не понимал Шу: почему Ра не защитил свое творение? Почему могущественный Амон, верховный покровитель Фив, не остановил уничтожение их славной страны? Он слушал, как жрецы объясняли, что люди прогневали богов, что они слишком привыкли к беспечной и изобильной жизни, забывая тех, кому обязаны были своим благоденствием. Но так объясняли жрецы…