Телефон не замолкал, и я все же поднял трубку.
– Вика! Ну наконец! – послышался оттуда низкий мужской голос. – Ты что, хочешь, чтобы меня удар хватил? Вот негодница!
Разочарование и облегчение накрыли меня одновременно.
Звонил всего лишь Петр Илларионович, один из старых тетиных друзей. Мы встречались с ним у нее в квартире. Он всегда молодился и любил сыпать сомнительными шуточками, но тетя, похоже, его обожала. Думаю, у них когда-то был страстный роман.
– Петр Илларионович, это не тетя Вика, – отозвался я, присаживаясь на весьма потертый подлокотник дивана, помнившего еще мои детские игры.
– Владик? Будь здоров, Владик. Позови, пожалуйста, тетю Вику. Я до нее уже неделю не могу дозвониться.
Я похолодел. Ну да, из-за суеты и, главное, странности происходящего мы все совсем позабыли о Петре Илларионовиче. По крайней мере, я не вспоминал о нем до нынешнего момента. На похоронах его, кажется, тоже не было. Значит, он просто не знает о случившемся, для него тетя Вика до сих пор жива, и что самое скверное, именно мне надлежит стать скорбным вестником. Есть такие в греческих трагедиях. Они появляются на сцене и мрачно изрекают сообщение о чьей-нибудь смерти. Статисты, воплощающие в себе неумолимую судьбу.
– Петр Илларионович… – я замешкался.
И он вдруг понял, из трубки донесся какой-то сдавленный звук.
– Что-то с Викой? – он явно пытался контролировать голос, но по легкой вибрации в тоне я понял, что для него это страшный удар. – Влад, ну не молчи же!
– Ее нет дома, – выдавил я из себя с усилием, а потом добавил: – И, кажется, уже не будет.
Может, не самая лучшая манера сообщать дурные вести, но уж извините, как умею.
– Она в больнице? Я хочу к ней поехать! – не замедлил отреагировать Петр Илларионович.
Ну вот, не нужно было мямлить. Он, конечно, неправильно меня понял, и теперь еще придется объясняться.
– Она на кладбище, – ответил я, понимая, что навряд ли смогу испортить ситуацию еще больше.
Тетин поклонник помолчал, осмысливая полученную информацию.
– Влад, – наконец сказал он напряженным голосом. – Я живу неподалеку. Пожалуйста, загляни ко мне.
А теперь придется на бис рассказывать про странную тетину смерть и, не дай бог, наблюдать, как из глаз Петра Илларионовича катятся скупые слезы утраты.
– Влад, очень тебя прошу. Твоя тетя была единственным близким для меня человеком. И еще… она оставила кое-что для тебя…
Вот с этого, если честно, и нужно было начинать.
– Хорошо, я приеду, – пообещал я и принялся записывать адрес, который диктовал мне Петр Илларионович.
* * *
Он скрылся! Юлю ужасно разозлила эта детская выходка. Недаром этот мерзкий хмурый тип так не понравился ей вчера. Нацарапал дурацкую записку – всем спасибо, все свободны – и смылся. А еще пропуск прихватил. Теперь придется как-то изворачиваться. Просто так пойти и заявить об исчезновении пропуска невозможно – сразу целое дело раздуют, придется объяснять, что, кто, зачем и почему. Наше тайное общество в опасности – и так далее. Наверное, зря она притащила сюда этого Влада.
– Забей, – посоветовал Олег, – наверняка он просто не хотел втягивать нас в неприятности. А что, нормальный поступок. Вполне мужской.
– Глупый поступок, – вздохнула Алиса. – Видела я вчера эту воронку… – девушка невольно поежилась. – Там что-то серьезное. Он один не справится.
– И что будем делать? Ринемся спасать вопреки его собственному желанию? – уточнил Волков, слегка нахмурившись. – Но куда? Он нам никаких контактов не оставил. Так, Юля?
– Да пусть идет, куда хочет, – Юля запахнула на груди пальто. – Ничего он не оставил, и не надо. Пусть сам свои проблемы решает. Всё. Забыли. С пропуском бы только уладить…
– Сейчас что-нибудь придумаем, – пообещал Олег, похоже, довольный, что разговор свернул с опасной темы. – И вправду, не нужно никого посвящать в то, что произошло вчера. Мало ли…
Алиса молчала, и Юлю посетило нехорошее предчувствие, что просто так подруга не остановится. Наверняка полезет искать этого Влада в мире снов и еще черт знает в какие неприятности вляпается.
Вопрос с пропуском решился очень просто: Олег отдал Юле свой, а сам гордо ходил по одноразовому проездному на метро – и без всяких проблем, турникет каждый раз услужливо, даже заискивающе, как казалось Юле, пищал и открывался. Глядя на это, Юля даже немного завидовала Волкову. Вот у кого ярко выраженный дар, а у нее что? Руками поводить, пошептать, как бабка, и ничего эффектного. И все же иногда дар целительства бывает очень кстати. Например, вчера…
Юля искренне собиралась выкинуть вчерашнее приключение из головы, но почему-то не получалось. Так бывает всегда: когда сознательно не хочешь о чем-то думать, оно упорно лезет тебе в голову, причем в самые неподходящие моменты.
– Красицкая, мне кажется, вы меня не слышите, – Вадим Петрович Мельников, ведущий предмет с нейтральным названием «теория знаний» и очень едким содержимым, остановился перед Юлей.
Девушка смутилась, словно преподаватель прочитал ее мысли. Кажется, он этого не может… или все-таки может?
– Вы вернулись, вот и хорошо, – Мельников улыбнулся и поднялся на кафедру. – Итак, я готов предложить вам новую игру.
От этого слова Юля вздрогнула. Не может быть таких совпадений!
Аудитория затихла, по опыту зная, что Вадима Петровича нужно слушать очень и очень внимательно, мелочей в том, что он говорит, не бывает. Красицкая окинула взглядом соседей. По сравнению с первым курсом студентов стало значительно меньше. Именно тогда отсеялась большая часть, проявившая слабину, не выдержавшая постоянной гонки. Сейчас их осталось немного. Двадцать семь человек. Но директриса недаром любила пословицу про количество и качество. Юля уже поняла, что инициатам не нужно много людей, им требуются компетентные, мобильные и, видимо, невозмутимо спокойные.
– Игра, – продолжил после паузы Мельников, – которая принесет счастливчику сразу пятнадцать баллов. Это неплохо, согласитесь. И у тех, кто находится в конце списка успеваемости, есть отличный шанс. Если все готовы меня услышать, продолжим.
Тишина стояла такая, что звенело в ушах. Юле даже показалось, что она слышит поскрипывание ветки, льнущей к стеклу пятернями желто-коричневых листьев, словно в последней надежде шепчущей: «Впустите! Впустите!»
– Сейчас я подумаю о предмете. Громко подумаю. Ваша задача принести мне его. Всем понятно? – Мельников, опершись холеными руками о кафедру, оглядел аудиторию.
– Вадим Петрович, – подняла руку Марина, специализирующаяся, как и Олег Волков, на электронных системах, – но это неравные условия! Мысли умеют читать только немногие из нас!
Мельников посмотрел на свои пальцы, Юля знала, что они у него, как всегда, в идеальном порядке, и только после этого ответил: