- Передай Фемистоклу, что я всегда буду дорожить его дружбой и никогда не забуду его благородства!
- Передам! - долетел издалека голос раба.
В Афинах жил ваятель по имени Агелай, один из близких друзей Фемистокла. Этот Агелай приехал в Афины из эллинского города Книда, расположенного в Азии. Поскольку Афины издавна славились высокохудожественной школой ваятелей из мрамора и бронзы, Агелай двадцатилетним юношей приехал постигать это высокое искусство. Отец Агелая тоже был скульптором у себя в Книде, но скульптором весьма посредственным. Вот почему он пожелал, чтобы его старший сын, у которого были немалые способности к ремеслу, поехал в Афины учиться у лучших тамошних мастеров.
Агелаю повезло. Его представили старому и уважаемому в Афинах мастеру Перибельту, который взял юношу к себе в ученики. Перибельт имел сильную тягу к красивым мальчикам, беззастенчиво совращая своих учеников. Не избежал этой участи и Агелай, имевший весьма привлекательную наружность. Перибельт не только обучал Агелая мастерству, но и ваял с него прекрасных юных богов и героев-эпонимов, статуи которых каждая афинская фила устанавливала в своём обособленном святилище.
В конце концов Агелай стал любимцем Перибельта, но не только в смысле интимной привязанности. Изваянные Агелаем статуи поражали всякого, кто их видел, законченным совершенством форм и красотой пластики. Он одним из первых отказался от старой практики, когда статуи ваялись в виде сидящей либо прямостоящей фигуры. Агелай старался выражать характер и настроение избранного им типажа - бога или смертного человека - через движение, тем самым придавая своим творениям неподражаемый оттенок естественности, близкой к реальной жизни. Даже прямостоящие статуи Агелая не уподоблялись архаичным «столбам», но неизменно обнаруживали в себе некое движение.
Перибельт так привязался к ученику, что перед смертью завещал ему свой дом и мастерскую.
Агелай вступил во владение завещанной ему недвижимостью лишь после завершения тяжб с родней своего покойного учителя. В этом немалую помощь ему оказал Фемистокл, который вёл все его судебные дела. Агелай не был полноправным афинянином, и по законам в судебных тяжбах должен был участвовать его представитель, имеющий афинское гражданство.
Перибельт жил в разводе со своей супругой, которая ещё дважды выходила замуж, но оба раза неудачно: у неё долгое время не было детей. Наконец Фестида вышла замуж в четвёртый раз за обедневшего аристократа и родила от него дочь. Аристократ вскоре умер от какой-то болезни, а его брат и сыновья от первой жены через суд выставили Фестиду на улицу с годовалой дочкой на руках. Фестида долгое время жила у брата, который владел домом их давно умерших родителей.
Перибельт по старой памяти, как мог, помогал Фестиде. Он очень полюбил её дочь Аполлонию, которая с юных лет выделялась среди сверстниц своей необычайной красотой. Когда Аполлония росла, то сама запросто прибегала в мастерскую к Перибельту, зная, что тут ей всегда рады.
После кончины Перибельта на часть его имущества стали претендовать родные и двоюродные братья. Фемистоклу пришлось изрядно потрудиться, чтобы его подопечный Агелай остался в выигрыше. Укрепляя его положение, Фемистокл убедил взять в жены Фестиду и удочерить Аполлонию. Агелай не стал противиться этому браку, благо Фестида была не намного старше его и обладала немалой привлекательностью. Перибельт не жил с женой исключительно из-за своей привязанности к мальчикам. Агелай в отличие от учителя не был сторонником однополой любви, поэтому его союз с Фестидой был скреплён теплом взаимной нежности.
Со временем Фемистоклу удалось добиться того, чтобы Агелая внесли в список полноправных граждан. Более того, он был причислен к филе Леонтиде, из которой происходил и сам Фемистокл, и все его родственники по мужской линии.
Но с Фестидой Агелай прожил менее трёх лет. Однажды, промокнув под осенним дождём, она слегла в горячке и по прошествии нескольких дней скончалась. Её погребли рядом с могилой Перибельта.
Впоследствии Агелай ещё не раз обращался за помощью к Фемистоклу как к знатоку афинских законов и как к мастеру трактовать эти законы себе на пользу. Фемистокл охотно помогал Агелаю и даже по-отечески опекал его: по возрасту последний годился ему в младшие братья. Благодаря дружбе с Агелаем Фемистокл имел возможность бывать в кругу людей искусства. Постепенно скульптор приобрёл такую славу в Афинах, что пожаловать к нему в гости почитали за честь не только известные живописцы, поэты и кифареды, но и представители самых знатных родов.
Агелай был не кичлив, не злопамятен, поэтому люди тянулись к нему. К тому же он трудился не покладая рук, у него было множество заказов. В Афины нередко приезжали посольства из других эллинских государств попросить, чтобы именно Агелай, сын Диадрома, создал в мраморе или бронзе статую того или иного бога-покровителя либо бюст атлета-олимпионика . Для афинян такие заказы служили ещё и пополнением казны, поскольку часть денег, получаемых ваятелем за работу, шла государству в качестве налога. Перед тем как встретиться с Агелаем, иноземные послы сначала договаривались о размере оплаты с афинскими архонтами.
Поступали заказы и от частных лиц. Как правило, это были люди состоятельные. Кто-то желал увековечить в мраморе собственное лицо. Кто-то намеревался поставить дома статую жены или сына. Кому-то хотелось установить в усыпальнице предков бюст умершего отца или деда. Подобные заказы Агелаю были более по душе, поскольку оплата за них производилась без вмешательства архонтов.
Фемистокл и тут был полезен. Через своих друзей он находил для Агелая выгодных заказчиков в других городах Аттики и даже за пределами Афинского государства, где-нибудь в Коринфе или на Эвбее. Агелай платил Фемистоклу определённый процент с подобных сделок.
Вот почему, увидев как-то утром пришедшего к нему скульптора, Фемистокл поначалу решил, что тот желает поговорить с ним о последней сделке, а заодно узнать, имеются ли новые заказчики из соседних с Афинами городов. Однако Агелай завёл речь совсем о другом. И чем дольше он говорил, тем недовольнее и мрачнее становилось лицо Фемистокла.
Агелай говорил о том, как сильно и страстно он любит свою приёмную дочь Аполлонию, - её красота сводит его с ума! Чтобы положить предел душевным терзаниям, он вознамерился сделать девушку своей законной женой. Агелай и пришёл к Фемистоклу, чтобы узнать, имеются ли препятствия в афинском законодательстве для подобного шага, и если имеются, то каким образом их можно обойти.
Девушке недавно исполнилось семнадцать. Её прекрасная фигура была объектом поклонения не только для Агелая, но и для других ваятелей Афин - в прямом смысле этого слова. Статуи прекрасных нимф и богинь они предпочитали создавать, беря за образец дивную наготу Аполлонии и совершенство черт её лица. Особенно много Аполлония позировала Агелаю, который не уставал создавать всё новые статуи из белого мрамора, запечатлевая свою красавицу-падчерицу то в образе юной бегуньи, то задремавшей хариты . Чаще всего красота Аполлонии застывала в пентеликонском мраморе под резцом Агелая в образе обнажённой Афродиты, вечно юной богини любви и женского совершенства.