На тайном голосовании с перевесом всего в один голос было принято постановление: оказать военную помощь Скопадам и их союзникам.
Сразу после заседания Фемистокл случайно столкнулся с Адимантом и Эвенетом, которые вместе выходили из Эллениона - так назывался дом, где в прошлые годы обычно проходила подготовка к Истмийским играм. Спартанец и коринфянин задержались у колонн портика, пропуская вперёд более старших по возрасту членов синедриона. Тут-то Фемистокл и оказался с ними лицом к лицу!
Адимант что-то недовольно выговаривал Эвенету, раздражённо жестикулируя. Увидев Фемистокла, он слегка смутился и замолчал на полуслове.
- Мне интересно, Эвенет, какой камешек ты опустил в сосуд для голосования, чёрный или белый? - обратился к спартанцу Фемистокл.
- Белый.
- Ну и зря! - набросился на Эвенета Адимант. - Бессмысленное это дело - заниматься спасением фессалийцев от полчищ персидского царя!
- Конечно, проще заранее объявить всех фессалийцев предателями, а общеэллинское войско собрать на Истме для защиты Коринфа, - язвительно бросил Фемистокл. И уже спокойным голосом добавил, обращаясь к Эвенету: - Ты поступил правильно, друг мой. Врага нужно встречать как можно дальше от Срединной Эллады, где находятся самые почитаемые святилища. Я думаю, и спартанские власти в конце концов поймут твою правоту.
- А я так не думаю. - Эвенет грустно вздохнул.
На пиршестве, организованном местными властями по случаю вступления фессалийцев в Коринфскую лигу, Фемистокл опять оказался за одним столом с Эвенетом и Адимантом.
Дабы порадовать высоких гостей и произвести впечатление на фессалийских послов, устроители пира пригласили в праздничный зал Эллениона помимо музыкантов и танцовщиц ещё и самых красивых гетер .
Коринф издревле славился своими диктерионами, школами гетер, храмовыми блудницами и портовыми проститутками. Тому способствовал культ Афродиты Пандемос, распространённый здесь с древнейших времён, ещё до прихода дорийцев. В местечке Кранеон, в городе коринфян, стоял самый знаменитый храм Афродиты во всей Элладе. В этом святилище не просто поклонялись богине плотской любви, здесь из юных дев воспитывали утончённых и образованных гетер. При храме постоянно проживало больше тысячи красивых молодых рабынь, которые за небольшую плату отдавались всем желающим. Эти рабыни считались жрицами Афродиты и таким образом осуществляли своё служение вечно прекрасной богине.
Гетеры появились в зале, украшенном гирляндами из цветов, под звуки авлосов . Впереди шли два юных музыканта, выводивших трели Дионисова гимна. За ними парами входили гетеры.
Пирующие встретили этот парад красоты бурными и восхищёнными возгласами: где-то раздались рукоплескания, где-то зазвучали слова изысканных приветствий.
Большинство гетер были в тончайших одеждах светлых тонов, сквозь которые проступали соблазнительные очертания совершенных по красоте фигур. Длинные хитоны, помимо своей прозрачности, имели ещё длинные разрезы на бёдрах. У иных красавиц эти разрезы были до самой талии. Многие из гетер развязали тесёмки хитона на одном плече: полуобнажённость плеч и груди подсказывала пирующим мужчинам об их доступности для интимных ласк.
Гетеры держали в руках венки из цветов. Каждая приглядывалась к возлежавшим за столами гостям, выбирая того, с кем ей было бы приятно провести вечер, а может, и ночь, если остроумие и щедрость её избранника проявятся с полным блеском. Скучных и скупых женщины, как правило, избегали.
Одна из гетер, высокая и статная, с изысканной, пышной причёской, сразу направилась к устроителям застолья и спросила у них, за каким столом возлежит афинянин Фемистокл. Ей указали стол. Подойдя к нему, гетера без всякого смущения окинула взглядом троих мужчин. Один из них выделялся богатой одеждой и тщательно завитой шевелюрой. Это был Адимант.
- Привет тебе, Адимант! - сказала гетера коринфянину, которого хорошо знала. - Я ищу Фемистокла.
- Это я. - Фемистокл вежливо придвинул гетере стул со спинкой.
- Меня зовут Гермонасса, - представилась женщина и возложила венок из белых роз на голову Фемистокла.
- Красивое имя.
Фемистокл представил Гермонассе Эвенета.
- Так это ты и есть Эвенет, сын Карена! - с долей изумлённого восхищения воскликнула гетера. - Я наслышана о тебе! Вернее, о твоей храбрости на поле битвы. Жаль, у меня нет ещё одного венка…
Красавица помедлила, думая, затем грациозно поднялась со стула и мягко поцеловала спартанца в губы.
- Это тебе вместо венка, - улыбнулась она, вновь усаживаясь.
Эвенет зарделся от удовольствия.
- Гермонасса, а меня ты не хочешь порадовать поцелуем? - спросил Адимант, протянув гетере чашу с вином.
- Тебя? - Женщина брезгливо повела красивыми длинными бровями. - С какой стати? Ты же мошенник и трус!
Она взяла чашу из руки Адиманта и поставила её на стол, не сделав ни глотка.
- Фи! Какая ты сегодня вульгарная! - поморщился Адимант.
- Я удивляюсь, как это коринфяне выдвинули тебя в стратеги! - продолжила Гермонасса с возмущением в голосе. - Подозреваю, что здесь не обошлось без подкупа. В результате - завитый, напудренный шакал восседает в обществе двух львов. Смешно и грустно!
На красиво очерченных алых устах гетеры появилась грустная улыбка.
- Пощади его, прекрасная Гермонасса, - вмешался Фемистокл. - Заседая в синедрионе, он дал немало полезных советов. В конце концов, Адимант делает вместе с нами общее дело.
- Адимант может с лёгкостью предать любое общее дело, - жёстко промолвила Гермонасса. - Мне ли не знать этого пройдоху!
На лице Адиманта появились красные пятна от еле сдерживаемого гнева. Если бы не Фемистокл, сумевший-таки перевести застольную беседу в иное русло, то этот гнев неминуемо излился бы на смелую гетеру потоком бранных слов.
Гермонасса оказалась необычайно остроумной собеседницей. При этом она была настроена непримиримо против персов, что было сразу же подмечено Фемистоклом. Он осведомился о причине такой непримиримости. Оказалось, что семья Гермонассы была родом из города Клазомены, жестоко пострадавшего в пору Ионийского восстания. Девушке, её родителям и брату пришлось искать пристанище в Коринфе, спасаясь от мести варваров, принудивших Ионию к покорности после долгой и упорной войны.
Со временем отец и брат Гермонассы получили коринфское гражданство за храбрость, проявленную на войне. Стала гражданкой и Гермонасса. Однако красавица-гетера жила мечтой когда-нибудь вернуться на свою прежнюю родину. Она прекрасно понимала, что это возможно только в случае победы эллинов над персидским царём.
В основном об этом и шёл разговор за столом. Вернее, Гермонасса всякий раз возвращалась к этой теме вопреки всем попыткам Адиманта поговорить о живописи, музыке и поэзии. Видя, что ему не удастся уговорить упрямую гетеру сыграть на кифаре или продекламировать что-нибудь из мелической лирики, Адимант в порыве раздражения сказал: