– Я назвал тебя красивой. Я был не прав. Ты прекрасна!
Он коснулся ее груди и провел ладонью по голубой жилке до того места, где та убегала под кружевной бюстгальтер, и Дженна резко втянула воздух.
– Я собираюсь поцеловать тебя там, – пообещал Дилан. – Но сперва я должен увидеть тебя всю.
Он не спеша снял с нее босоножки и брюки-капри, оставив только нижнее белье, и провел ладонями по ее рукам вверх, к плечам. Кожа у Дженны была такой мягкой, так сладко пахла! Он проложил дорожку из легких поцелуев от ее плеча к шее. По телу девушки пробежали мурашки.
– Давай я расстелю постель, – выдохнула она, когда Дилан начал ласкать мочку ее уха, о чем мечтал несколько дней назад.
– А по мне, она и так готова нас принять.
Пока Дженна снимала с кровати покрывало, Дилан с рекордной скоростью разделся. Его возбужденная плоть туго натянула ткань трусов-боксеров. Он погладил ее и мысленно сказал себе: «Уже скоро». Но сперва ему предстояло другое важное занятие: изучить лежащую перед ним женщину с головы до пят, выяснить, что заставит ее затрепетать от желания или вскрикнуть от удовольствия.
Он растянулся рядом на постели, провел пальцами, а затем кончиком языка по ключице Дженны, вызывав вздох удовольствия. Затем Дилан скользнул языком в ямку у основания ее горла, ощутив пульс, бьющийся так же бешено, как и у него самого.
Дальше в путешествие по телу Дженны отправились его пальцы, изучая ее груди. Очертив две округлости, они проследовали к плечам, спустив сперва одну бретельку, затем вторую и, забравшись под спину, щелкнули застежкой бюстгальтера.
– Надо ли мне переживать из-за того, что ты так легко справился с этой задачей? – поддразнила его Дженна и тут же ахнула, потому что Дилан проследил голубую жилку на ее груди до темно-розового соска.
– Не стоит, – ответил Дилан и коснулся языком этой розовой вершинки.
По телу Дженны пробежала дрожь.
– Сделай так еще раз.
– Твое желание для меня закон, – отозвался он, повинуясь.
Ее стон наслаждения вызвал острое желание взять ее прямо сейчас, но Дилан подавил его, сосредоточившись на том, чтобы подарить удовольствие партнерше. Он осыпал неспешными ласками все ее тело, спускаясь сверху вниз: сперва шею, грудь, потом пупок, а после его рука накрыла небольшую выпуклость на животе Дженны: его ребенок. Его женщина.
Он прижался губами к ее коже, а рука скользнула к ее трусикам. Дженна снова затрепетала. Дилан накрыл ладонью холмик внизу ее живота, ощутив, какой он горячий и влажный.
– Дилан, пожалуйста! – взмолилась она.
Он прижал ладонь сильнее, и Дженна снова задрожала.
– Ты дразнишь меня. Так нельзя!
Он стянул с нее трусики и ответил, перемежая слова поцелуями, покрывающими ее бедра:
– Можно все, – поцелуй, – в, – поцелуй, – любви, – поцелуй, – и, – поцелуй, – на, – поцелуй, – войне.
Его язык отыскал средоточие ее желания, и руки Дженны сжались в кулаки, комкая простыни. Ее аромат сводил Дилана с ума: изысканная смесь розы и мускуса.
Больше он был не в силах сдерживаться ни секунды. Ему необходимо было овладеть этой женщиной, войти в нее, стать с ней одним целым. Он спустил свои боксеры и опустился между ее ног, почувствовав, как Дженна вздрогнула, когда он легонько толкнулся в нее кончиком возбужденного естества. Она подняла бедра, словно приглашая продолжать, и Дилан медленно, очень медленно вошел в ее тугое тепло до самого предела. Наконец он оказался там, куда так стремился!
Он начал двигать бедрами, и Дженна двигалась в такт с каждым его выпадом. Ее глаза потемнели от желания. Дилан хотел растянуть их обоюдное удовольствие, чтобы сделать его особенным, но когда ее плоть запульсировала вокруг его плоти, и Дженна громко вскрикнула, достигнув пика, он утратил над собой контроль и усиленно заработал бедрами, пока тоже не достиг оргазма. Удовольствие нахлынуло, сотрясая тело, неся ощущение полного освобождения.
После он перекатился на бок и прижал Дженну к себе, дожидаясь, когда пульс хоть немного успокоится. После долгой паузы он наконец смог сказать, все еще тяжело дыша:
– Полагаю, мы только что доказали, что наш первый раз вовсе не был чем-то уникальным и неповторимым.
Она рассмеялась:
– Точно.
В ее голосе прозвучало томное довольство, отчего Дилан почувствовал себя еще лучше. Все в этот момент было в жизни замечательно. Идеально. Он знал, что ему никогда не надоест держать Дженну в объятиях. Такого чувства у него не возникало прежде ни с одной женщиной. Хотелось быть с Дженной всегда.
Он с огромным трудом удержался от того, чтобы опять не попросить ее выйти за него замуж. Ясно, что у нее еще есть некоторые сомнения. Впрочем, это можно понять, учитывая, как мало времени они провели вместе. Но впереди еще целая жизнь, чтобы открыть для себя все те замечательные вещи, которые делают отношения интересными.
Дилан Ласситер искал совершенства всегда и во всем и нашел его в Дженне. Осталось только ее в этом убедить.
Дженна улыбалась, слушая, как у самого ее уха бьется сердце Дилана. Пусть он глава компании, всемирно известный кулинар и плейбой, но за всем этим он всего лишь мужчина и сейчас принадлежит ей.
Дженне начало казаться, что их совместное будущее вполне возможно. Ей понравился вечер, проведенный в кругу его близких. Найдет ли она в себе смелость принять то, что он предлагает? Время покажет.
И в этот момент Дженна поняла, что если действительно хочет быть вместе с этим мужчиной, то нужно открыться ему. Ведь Дилан почти ничего о ней не знает и видит ее такой, какая она сейчас. Но одиннадцать лет назад она была совсем другим человеком.
– Ты так усердно думаешь, что кажется, я слышу, как скрипят твои мозги, – поддразнил ее Дилан. – Не хочешь поделиться своими мыслями?
Дженна уже хотела сказать «нет», но вдруг поняла, что вот она, идеальная возможность рассказать о себе часть правды. От того, как он ее воспримет, зависит их будущее.
– Я думала о том, какое непохожее у нас было детство.
– Почему?
– У тебя была такая надежная, крепкая семья.
– Ну, не всегда все было идеально, но мы неплохо ладили.
– Неплохо? – Она шутливо ущипнула Дилана.
– Ой! Ладно. У нас были прекрасные отношения.
– Вот это я и имела в виду. Вы всегда вместе решаете все проблемы. А у нас в семье было не так. Насколько мне известно, у моих отца и матери не было братьев или сестер, родители их умерли еще до моего рождения. Казалось бы, это должно было их сплотить, но они постоянно ссорились. Невозможно было предсказать, поведут ли они себя с утра как любящая, счастливая пара или снова затеют свару. Когда моя мать нас бросила, я почти почувствовала облегчение, представляешь? Но кроме этого я еще и сильно расстроилась, что она не взяла меня с собой. Отец сказал, что, по словам матери, мы мешали ей жить, как она хочет.