Освободившись, она вновь возвратилась в Ангулем, чтобы найти там Гуго де Лузиньяна, который также внезапно остался вдовцом и который по-прежнему был влюблен в нее. Но непомерные амбиции прочно остались при ней. Бывшая королева требовала от своих подданных королевских почестей и не могла вынести того, что Пуату был завоеван Людовиком Святым, а ее супруг, будучи феодалом, оказывал почтение королю Франции.
Раны, нанесенные ее самолюбию, были очень опасны. И вот они-то и подтолкнули ее к тому, чтобы отдать приказ отравить Людовика. Ее разоблачили, и она вынуждена была принести публичное покаяние, обеспечив мужу всеобщую ненависть. В 1242 году Изабелла воспользовалась последним оставшимся у нее средством вновь стать королевой: она бросила мужа и детей, чтобы заполучить Фонтевро и ждать там своей смерти, как ждала ее теперь здесь же великая Алиенора. Она чувствовала удовлетворение от того, что будет покоиться здесь рядом с Плантагенетами, славе и власти которых она всегда так завидовала.
Ее могила, как и могила Алиеноры, а также могилы Генриха II и Ричарда, по-прежнему доступны взору в заново отстроенной часовне великого аббатства, основанного еще в XI веке Робером д’Абрисселем, которому так досаждало духовное сословие того времени. Робер прервал свои углубленные занятия в Париже и Анже, закончив карьеру при епископе Реннском, живя отшельником в Кроанском лесу. Но однажды он покинул свой лес, собрал вокруг себя толпу учеников и повел их за собой, чтобы основать аббатство в большом лесу Фонтевро.
Аббатство это получилось необычным, так как объединяло четыре общины: женскую, мужскую, общину раскаявшихся дев и лепрозорий. И все четыре общины держались исключительно на авторитете женщины – аббатиссы, которая на протяжении столетий, будь она принцессой или высокородной дамой, была первой аббатиссой Франции.
Неудивительно, что герцоги Анжуйские интересовались новым аббатством, осыпая его пожертвованиями. Последний из них, Генрих II Английский, тоскуя по родному небу, решил сделать аббатство местом своего погребения, а также тех членов своей семьи, которые бы этого пожелали. Только король Иоанн был похоронен в Англии.
Генрих III, сын Иоанна и Изабеллы, изменил традицию, выстроив Вестминстерское аббатство, которое стало местом королевских усыпальниц.
Со времен основания самые знатные дамы уединялись в аббатстве Фонтевро: дочь Фулька Анжуйского, короля Иерусалима, дочь Пьера де Куртенэ, императора Константинополя, а также Бертрада, королева Франции, но аббатству довелось видеть и многих принцесс, управлявших сильной рукой. В XV веке суровый порядок бенедиктинцев пришел в упадок. И понадобилась энергия аббатисс-реформаторш, таких как Рене и Луиза де Бурбон, чтобы вернуть существовавший до того стиль жизни.
Многочисленные дочери Карла IX и Генриха IV обосновались здесь, но самой известной из аббатисс стала, безусловно, эрудированная Габриэль де Рошешуар-Мортемар, сестра мадам де Монтеспан, которой удалось превратить Фонтевро в нечто, похожее на культурный центр.
Естественно, во времена революции монахини подверглись гонению. Наполеон I, обладая дурным вкусом, превратил аббатство в казармы. Республика распорядилась им еще хуже, расположив здесь тюрьму. А потом тюрьма мало-помалу освободилась от своих узников, которым, кстати, довелось произвести большую часть реставрационных работ, преимущественно в садах аббатства.
С 1985 года аббатство вновь открыло свои ворота для публичных посещений.
Часы работы
С 27 января по 6 апреля с 10.00 до 17.30
(закрыт по понедельникам)
С 7 апреля по 30 июня с 9.30 до 18.30
С 1 июля по 31 августа с 9.30 до 19.30
С 1 сентября по 8 ноября с 9.30 до 18.30
С 9 ноября по 31 декабря с 10.00 до 17.30
(закрыт по понедельникам)
http://www.abbayedefontevraud.com/v3/
Все-таки каждый из нас убивает того, кого любит…
Оскар Уайльд
Вскоре после полудня в субботу 10 ноября 1657 года отец Ле Бель, настоятель монастыря матуринцев [65] в Авоне, торопливо пересек грязные и заброшенные аллеи сада Дианы, что в парке Фонтенбло. Он направлялся к павильону Принцев – единственной части огромного дворца, в которой еще наблюдались признаки жизни. Действительно, молодой король Людовик XIV уже почти не посещал эту королевскую резиденцию из-за скупости кардинала Мазарини, который начинал возмущаться по поводу малейших расходов, если считал их излишними. Тем не менее здесь жила королева…
В павильоне и в соединенной с ним галерее Оленей жила та, которую прозвали странствующей королевой: это была Кристина, бывшая правительница Швеции, чье отречение три года назад и бродячая, удаленная от света жизнь служили неизменным источником сплетен при всех европейских дворах, особенно при французском.
Это был уже второй приезд Кристины во Францию, однако первый оказался столь шумным, что на этот раз Мазарини предпочел устроить нежеланную гостью в этом крыле дворца Фонтенбло, одиноком и удаленном от Парижа на достаточное расстояние, чтобы по мере возможности окружить шведку молчанием.
Она жила там уже целый месяц, окруженная странной и довольно подозрительной свитой из карликов, шутов, слишком красивых итальянцев, псевдоученых и витающих в облаках философов. А простые люди из соседней деревни, в чьих глазах королева просто обязана была вести достойную жизнь, считали, что дочь великого Густава-Адольфа, эта молодая женщина тридцати одного года, пославшая ко всем чертям корону и трон ради того, чтобы путешествовать по миру, переодевшись в мальчика, в обществе кучки таких же авантюристов – это сущее воплощение дьявола.
Отец Ле Бель был уже знаком с Кристиной. Четыре дня назад она первый раз позвала его к себе и передала ему под страхом тайны исповеди (после путешествия в Рим она приняла католичество) запечатанный пакет с какими-то бумагами, попросив сохранить его до следующего приглашения. И вот это новое приглашение только что принес паж, и верный своему слову священник пришел вернуть то, что ему доверили.
Пришедшего проводили не в комнату королевы, как то было в первый раз, а в галерею Оленей. И он встретил там шведку, одетую вовсе не по-королевски, а как обычная женщина. На ней было платье темного бархата, украшенное фламандскими кружевами, и она прогуливалась под руку с восхитительным брюнетом – маркизом Ринальдо Мональдески, о котором говорили, что он ее любовник. Несколько человек из свиты (среди них не было ни одной женщины) шептались о чем-то на другом конце галереи, но они исчезли с появлением отца Ле Беля. Остались лишь два гвардейца и Сантинелли, известный тем, что он вместе со своим молодым братом пользовался покровительством королевы.