В результате моих титанических усилий, когда Григорий вернулся за столик, я уже испытывала к нему не просто симпатию, а самые настоящие нежные чувства, схожие с зарождающейся любовью. Увлеченная своими мыслями, я даже не сразу заметила, как изменился мой возлюбленный. На лице его лежала глубокая тень, между бровями пролегли морщины, а в глазах поселилась тревога. Сев на свое место, он, ни слова не говоря, сразу же разлил по бокалам шампанское, взял свой фужер и выпил, так ни разу на меня и не взглянув.
— Что-то случилось? — обеспокоенно спросила я.
Он посмотрел на меня, виновато улыбнулся, и тучи в его глазах начали рассеиваться.
— Да так, ерунда, не обращайте внимания, — сказал он, поморщившись. — Маленькие неприятности на работе.
— Послушайте, если это из-за меня, — начала было я, но он быстро перебил:
— Вы здесь абсолютно ни при чем, Вероника. Просто мой банк только что потерял несколько миллионов долларов. И виной всему неправильный анализ ситуации на Лондонской бирже. Это наши финансовые аналитики виноваты, а не вы. Ладно, забудем об этом и продолжим разговор. Вы обдумали мое предложение?
— Обдумала.
— И каков будет приговор? — застыл он в напряженном ожидании.
— Не пугайтесь так, ради бога! — рассмеялась я. — Ничего страшного вас не ждет. Только, пожалуйста, не перебивайте. Я решила, что свадьбу играть, конечно, еще рановато, а вот помолвиться очень даже можно. — В следующий раз, когда мы встретимся, вы подарите мне колечко в знак помолвки и будем считать себя потенциальными женихом и невестой со всеми вытекающими отсюда последствиями. Думаю, месяца нам будет вполне достаточно, чтобы получше узнать друг друга и принять окончательное решение.
Закончив, я посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь уловить ход его мыслей. В них горели радость и восторг — вне всякого сомнения, искренние. Боже, неужели этот Аполлон в меня влюбился? Неужто я и вправду так хороша, как он говорит? Тогда нужно будет при случае пересмотреть свои взгляды на саму себя.
— Вы не шутите? — наконец выдавил он недоверчиво.
— Нисколечко! — Мне вдруг стало очень весело, и я рассмеялась чуть не на весь зал. — Послушайте, в этом ресторане бывает музыка? Я хочу танцевать!
— Один момент.
Григорий щелкнул пальцами, тут же подбежал официант, получил на ушко указания, исчез, и через минуту по всему залу фонтаном брызнули первые аккорды старого доброго «Белого вальса». Не знаю, что на меня нашло, то ли шампанское в голову ударило, то ли я действительно начала влюбляться, но я встала, подхватила своего кавалера, и мы закружились с ним между столиками и колоннами в восхитительном, захватывающем дух танце. Я смеялась и что-то говорила ему, чувствуя, как от близости его сильного, упругого тела внутри разгорается страсть, и не могла остановиться, и мы кружились, кружились, замирая от восторга и не замечая никого вокруг…
В общем, не знаю, как получилось, но к концу дня я уже была готова идти с Григорием не только под венец, но и на край света. Босиком. По терновнику. Без еды и одежды. В самую лютую стужу. Я была готова на все, лишь бы он был рядом, смотрел на меня, говорил со мной, обнимал меня и любил больше жизни, согревая своим теплом.
Он довез меня на своем «Пежо» до моего дома, я пригласила его на чашку кофе, он решительно отказался, я не менее решительно настояла, напоила его сначала кофе, затем коньяком, после чего, будучи уже не в силах сдерживаться, упала в его страстные объятия, в которых и провела всю ночь напролет без перерыва.
Бедняга уполз под утро. Изможденный, выжатый как лимон, он, с трудом передвигая ноги, кое-как оделся, освежился в душе и отправился решать проблемы со своими финансовыми аналитиками, не забыв нежно поцеловать меня на прощание и пообещать примчаться обратно, как только сможет. Я лежала в постели, оглохшая и онемевшая от любви, и счастливо улыбалась, глядя ему вслед и слушая эхо его тающих в тишине шагов. Боже, какое это блаженство любить и быть любимой! Все вчерашние сомнения относительно моих чувств к этому человеку напрочь выветрились из моей головы, и теперь я твердо знала, что лучшего кандидата в мужья мне уже не найти. Гриша был идеальным <во всех отношениях, начиная с внутренних качеств и кончая чисто мужскими. Мне было очень хорошо с ним, легко и просто, не нужно было напрягаться и что-то выдумывать — он понимал меня с полуслова, угадывал все мои желания и выполнял их самым наилучшим образом. Какое счастье, что мы с ним встретились! Порой на то, чтобы узнать человека как следует, уходят многие и многие годы, а с Григорием мы сошлись сразу, настолько были схожими наши характеры и так согласно были настроены наши души, нетерпеливо раскрывшиеся навстречу друг другу.
На работу в этот день я опять не пошла. Позвонила своей помощнице Любе, заменявшей меня в мое отсутствие, и сообщила ей, что заболела, подхватив острую инфекцию под названием «сумасшедшая любовь», и слегла, судя по всему, надолго. Пожелав мне не спешить с выздоровлением, Люба заверила, что агентство без меня не обанкротится, и, завистливо вздохнув: «Какая же ты счастливая, Вероника!» — положила трубку. Провалявшись в постели до самого обеда, я наконец встала и начала приводить себя в порядок. Душа моя ликовала и пела, а мысли витали где-то на седьмом небе от счастья.
Уже давно я не испытывала ничего подобного и теперь наслаждалась каждым мгновением. Подумать только, а ведь еще вчера утром мне казалось, что жизнь моя не имеет никакого смысла и я вот-вот умру от тоски и одиночества. Боженька, спасибо тебе за то, что подарил мне моего Гришеньку, самого умного, красивого, нежного и страстного мужчину на свете!
Ночью, в перерывах между взрывами страсти, мы рассказывали друг другу о своей жизни. Вернее, в основном рассказывала я, а он больше слушал, стараясь вникнуть во все и не спуская с меня горящего любовью взгляда. В результате к утру Григорий знал обо мне практически все, даже то, где я храню свои деньги и запасной ключ от квартиры. Он настолько располагал к себе, что я доверилась ему полностью, без тени сомнений и страха. Я болтала без умолку, а он внимал мне, то хмурясь, то смеясь, и сердце мое переполнялось радостью от ощущения поразительной близости и полного взаимопонимания.
Одним словом, когда раздался долгожданный звонок в дверь, я разве что только не завопила от счастья и бросилась открывать. Одетый в черный кожаный плащ, Григорий стоял, преклонив одно колено, на площадке, улыбаясь блестящими от переполняющих его чувств глазами, и держал в вытянутой руке букет алых роз.
— Вероника, я люблю тебя, — сказал он.
— Ты сумасшедший! — сказала я, смеясь от счастья и принимая цветы. — Встань немедленно!
— И не подумаю! — Он упрямо мотнул головой. — Буду стоять тут хоть до скончания века, пока не скажешь, что согласна стать моей женой.
Сунув руку в карман плаща, Григорий вынул обитую малиновым бархатом коробочку, открыл и протянул мне. В ней было золотое колечко. Взяв мою трепещущую руку, он надел мне его на палец и взволнованно произнес: