Она хохотнула в ответ собственной шутке и тут же зашлась в приступе кашля.
— Какая любезность. Вина, пожалуй, — улыбнулась девушка, внутренне поражаясь измученному виду хозяйки. В давние дни, попав в Лупанарий, Фабиола застала содержательницу уже немолодой, теперь же Йовина сделалась и вовсе старухой, к тому же явно не блистала здоровьем. Тело, и раньше худощавое, сейчас походило на скелет, из-под морщинистой кожи тут и там проступали кости — Фабиола не удивилась бы, случись ей увидеть в углу Орка, владыку преисподней, притаившегося в ожидании Йовины.
Хозяйка метнулась к столику у выхода в коридор — там для особых клиентов она держала красно-черный глиняный кувшин, четыре тонких синих стакана и тарелочки с оливками и хлебом.
Возвращаясь с двумя полными стаканами, Йовина споткнулась и чуть не упала.
— Прости, я такая неловкая, — пробормотала она, нервно улыбнувшись.
Старуха и вправду слаба, поняла Фабиола.
— Давай же выпьем, — замурлыкала хозяйка. — Совсем как в старые времена.
— Не совсем, — насмешливо отозвалась Фабиола. — Я теперь свободная гражданка Рима.
— И любовница самого Децима Брута, — испытующе добавила Йовина. — Он отвалил за тебя кучу денег.
— Хвала богам. Не устаю выказывать ему благодарность.
— Чудесно! — Хозяйка Лупанария расплылась в фальшивой улыбке. — Такой счастливый исход!
Женщины потягивали вино и вежливо болтали ни о чем, исподволь изучая друг друга: Йовина силилась понять, зачем бывшая рабыня сюда пожаловала, а та приглядывалась к обстановке в Лупанарии. Усилия обеих ничем не увенчались, и беседа закономерно перетекла в обсуждение гражданской войны и возвышения Цезаря. Йовина — искренне или нет — не скупилась на похвалы полководцу, начальствующему над Брутом.
— Говорят, в Александрии его войско угодило в ловушку, — наконец осторожно произнесла она. — Врут, наверное?
— Нет, все правда. У египтян огромная армия. Мы с Брутом едва спаслись.
Йовина ахнула.
— Чтобы Цезарь, да при его дальновидности, попал в переделку!.. Как так?
Фабиола не собиралась вдаваться в подробности. Стремительно преследовать Помпея после битвы при Фарсале, имея лишь малую часть войска, было вполне в духе Цезаря. Тактика, к которой он прибег, — наступать быстро, чтобы враг не успел подготовиться, — обычно себя оправдывала, однако в этот раз все обернулось иначе: египтяне яростно сопротивлялись, причиняя урон где только можно.
— Когда мы отплывали, из Иудеи и Пергама уже шла помощь, — объяснила Фабиола. — А Марк Антоний вчера выслал целый легион из Остии. Блокада скоро кончится.
— Хвала Юпитеру. — Йовина торжественно подняла стакан вина. — И Фортуне.
— Несомненно, — кивнула Фабиола, обуреваемая жаждой мести. Выиграв гражданскую войну, Цезарь вернется в Рим. Прямо к ней в руки.
По коридору разнесся стук сандалий, и на пороге появились Веттий с Бенигном. Оба улыбались до ушей.
— Фабиола! — завопил Бенигн и, рухнув на колени, припал к краю ее одежды, как проситель перед царицей.
Йовина, несмотря на явную досаду, изобразила удовольствие.
— Встань. — Фабиола ласково взяла Бенигна за руки. — Рада тебя видеть!
Заметив следы от золотых браслетов, некогда охватывавших мощные запястья, она нахмурилась. Лишиться обоих браслетов, полученных в награду? Йовина, должно быть, и впрямь впала в крайнюю нужду…
Владелица заведения, не обращая на них внимания, суетилась у стола — запечатав воском какой-то документ, она вручила его Бенигну.
— Отнесешь куда обычно, — заявила она.
— К прежним ростовщикам? — озадаченно переспросил привратник. — Рядом с Форумом?
— Разумеется! — Йовина нетерпеливо замахала руками. — Ступай, ступай!
Бенигн кивнул и направился к двери, по пути обменявшись улыбками с Фабиолой. Вышедший за ним Веттий занял свой пост на улице; Секст устроился у самого входа, бдительно наблюдая за происходящим.
Мозг Фабиолы лихорадочно работал. Бенигн по поручению Йовины ходит к ростовщикам! И хозяйка явно недовольна, что Фабиола об этом узнала! Былая сумасбродная идея вдруг показалась девушке не такой уж невыполнимой.
— Как дела в Лупанарий? — спросила она непринужденно.
Лицо Йовины сделалось непроницаемым.
— Лучше прежнего! — Новый приступ кашля сотряс ее щуплое тело, лишь усилив подозрения Фабиолы. — А почему ты спрашиваешь?
— Утомительно, наверное, управлять Лупанарием в одиночку, — сочувственно проворковала Фабиола. — Ты совсем измучена!
— Я прекрасно себя чувствую! — Хозяйка выдавила улыбку, обнажив гнилые зубы и покрасневшие десны, никак не свидетельствующие о сытой жизни. — Хотя, конечно, дела не так уж хороши.
Почуяв в противнике слабину, Фабиола придвинулась ближе.
— Неужели?
Йовина помрачнела.
— Даже скорее плохи, — призналась она, позволяя Фабиоле себя усадить. — Год назад открылось новое заведение, за три улицы отсюда. Молодая смазливая хозяйка, грозный совладелец. — Морщинистое лицо Йовины, покрытое слоем краски, жалобно дернулось. — На невольничьем рынке у них связи, красивых рабынь скупают до общих торгов — приличного товара не видишь месяцами! Разве с такими сравнишься? Замкнутый круг — расходы не убавляются, девочек осталось лишь два десятка…
— А как же Бенигн и Веттий? — участливо осведомилась Фабиола. — Они-то отделают кого угодно!
В усталых глазах Йовины мелькнула слабая искорка.
— Верно, да только дюжину головорезов с мечами и кинжалами не одолеть даже им.
Настал черед Фабиолы изумляться: с тех пор как она ушла из публичного дома, проституция явно стала делом еще более опасным.
— Вели купить еще стражников, — посоветовала она и сама удивилась, насколько близко к сердцу принимает судьбу Лупанария. — Или найми гладиаторов. Что тут сложного?
Йовина вздохнула.
— Я так устала, Фабиола! Да и здоровье не то. Бороться за власть… — Она обреченно замолкла.
Фабиола едва могла скрыть изумление: та самая Йовина, чей Лупанарий десятилетиями славился на весь Рим! Та, что выкупила ее у Гемелла, самолично убедилась в ее девственности, а потом требовала с клиентов целое состояние за право провести с ней первую ночь! Несгибаемая как клинок, Йовина удерживала публичный дом железной хваткой, и немудрено, что со временем ее силы иссякли. Слабый вид хозяйки потряс девушку, однако жалости и сострадания не вызвал. Фабиола ей ничего не должна.
На миг повисла тишина, и до Фабиолы вдруг дошло, что, пока она тут сидит, ни один мужчина не заглянул в заведение. В прежние времена Лупанарий так не простаивал.
— Насколько плохи дела?