Главный редактор снова уселась в кресло, кивком предлагая гостям последовать ее примеру.
— Ваши предложения, джентльмены.
— Преступника мы можем взять только с поличным, когда он попытается убить мисс Беннет, — вступил в разговор О’Нил, почувствовав себя наконец в своей тарелке. Принять бразды правления снова в свои руки оказалось приятно.
Судя по выражению породистого лица миз Коллинз, она бы запустила чем-нибудь в полицейского, если бы под рукой оказался достаточно тяжелый предмет.
— Вы предлагаете мне… рискнуть жизнью Джулии? — разъяренно прошипела ведьма, сверкнув глазами, в которых будто адское пламя отразилось.
— Выбора нет, — снова подал голос Саммерс. — Мы можем действовать только по закону. Никто не позволит арестовать вполне добропорядочного гражданина Айнвара без единого доказательства.
Генри молча радовался, что взглядом нельзя убивать. Хотя, если речь идет о ведьме… То вполне себе можно.
— Мы хотим встретить преступника тут, на вашей территории. Подготовить ловушку, — как ни в чем не бывало продолжил подменыш, у которого инстинкт самосохранения, видимо, оказался не настолько сильно развит.
— А тот, кому вы доверили Джулию, позволит так рисковать ее жизнью? — ухмыльнулась женщина, чуть приподнявшись.
— Этот молодой человек понимает вынужденность подобной меры и готов пойти навстречу. При условии, что тоже примет участие в засаде. И никак иначе.
Коллинз совершенно неизящно закусила губу, прикрыв глаза в задумчивости.
— Ватанабэ на нее надышаться не может. Раз уж он дал согласие, выбора и правда нет… — пробормотала она, откинувшись в кресле.
Удивляться тому, что эта ведьма умудрилась узнать имя возлюбленного своей секретарши, которое не было известно никому, рыжий не стал. Вообще, если дело касается ведьм, нужно привыкнуть, что нет ничего невозможного.
Дженнет смотрела на них тяжело, пристально, не мигая, как громадная змея, и разве что не шипела. Идея принять на своей территории такого гостя, как фейри, да еще и рискнуть своей помощницей ее определенно не радовала.
— И все равно мне ваше предложение кажется… сомнительным, — спустя минуту напряженного молчания произнесла женщина. Тонкие ее пальцы судорожно сжимали безумно дорогую ручку, угрожая раздробить металлический корпус.
— А у вас есть какой-нибудь план? — хмыкнул Саммерс, чья сущность явственно просвечивала через иллюзию смертной плоти. — Это один из советников Благой Королевы, он по силе равен всей Дикой Охоте разом, и ему не хватает только глаз Джулии Беннет, чтобы получить все свое прежнее могущество.
— Если он получит глаза, то попытается вновь вернуться в Страну Холмов, верно? — искривила в злой усмешке губы ведьма. Сходство со змеей усилилось во сто крат. — Поэтому вы так засуетились, мистер Саммерс, или как вас там на самом деле зовут? Вы такая же нечисть, и вам дела нет до жизни человека. Зато вас очень волнует судьба Тир Тоингире и Благой Королевы.
Билл развел руками.
— Меня действительно беспокоит, что станется со Страной Холмов и моей правительницей, но я слишком долго прожил среди людей, чтобы не ценить их жизней. Я фейри Благого Двора, мы приносим добро смертным, которые того заслуживают.
Генри неожиданно почувствовал себя на вторых ролях. Ему не было места в этом разговоре. Спор межу ведьмой и одним из дивного народа выходил за рамки его компетенции.
— Вы ставите на Вальпургиеву ночь? — сухо и по-деловому поинтересовалась у собеседника миз Коллинз, оставив в покое злосчастную ручку. Решение было принято.
— Больше ставить не на что, — признал с явной неохотой фейри. — Даже будучи калекой, он раздавит такого, как я. А уж в Белтайн… Не хочется и думать…
— Поэтому я еще не выставила вас из своего кабинета. Белтайн. И вы так и не сказали, какое же имя использует в нашем мире этот ваш фейри.
Полицейские переглянулись. Тот, что был фейри, кивком дал понять человеку, что честь сообщить новость достается ему. Сам он не мог.
— Ричард Дэниэлс, — четко и тихо сказал Генри. — Глава вашего совета директоров и есть тот самый фейри.
На миг глаза женщины распахнулись неестественно широко, а лицо стало похоже на восковую маску, настолько побледнела всемогущая Дженнет Коллинз.
— Он ни единого чертовою раза не явился в офис, когда тут была Джулия. Ни единого раза. Вообще!
В голосе все еще был ужас, хоть с лицом главный редактор уже сумела справиться.
— Она бы увидела, какой он на самом деле, — спокойно пояснил Саммерс. — Увидела бы его безумие и его уродство. И наверняка бы поняла, что подобное существо просто не может быть человеком.
Миз Коллинз подскочила на ноги и начала мерить шагами кабинет. Тонкие каблуки с такой силой стучали по полу, что казалось странным, почему в полу не остается дыр.
— Но почему сейчас? Джулия работает уже давно, почему именно этот Белтайн?
Билл беспомощно развел руками:
— Я не знаю, мэм. Может быть, ваш проект, связанный с фейри, стал последней каплей, может быть, планеты сошлись особым образом. Если дивный сходит с ума… это действительно безумие. Сложно найти логику в его поведении…
— Дэниэлс не производит впечатление безумца… — сказала ведьма, застыв на месте. — Он удивительно разумный сукин сын.
— Фейри хорошо врут. Особенно безумные.
Дженнет Коллинз стояла посреди своего кабинета и молча смотрела на лицо подменыша. Но видела ли она его перед собой, вот в чем вопрос? Казалось, будто разум Титановой Джен блуждает по иным дорогам, которые доступны только ведьмам. А может быть, она просто размышляла, кто знает?
А потом полицейские получили один из самых неожиданных ответов, какой только могли себе представить:
— Джули мне как дочь. Я сделаю, что вы просите, ради нее.
— А Ватанабэ вы усыновите? — невинно поинтересовался фейри, в упор глядя на ведьму.
Та тихо рассмеялась. Что ж, хороший знак, если она готова понимать шутки нелюдей.
— Попытаюсь. Вы знаете, что вам нужно сделать?
Генри не знал. А вот его напарник имел об этом полное представление.
Во всех сказках не советуют доверять фейри. Особенно если речь идет о твоей жизни.
Я смотрела на Такео и не понимала, что вообще происходит. Он улыбался, шутил, был невероятно мил… Как всегда. И это пугало. Потому что он не мог выглядеть настолько счастливым, учитывая сложившуюся ситуацию. Мы все-таки вот-вот расстанемся, так почему он настолько… радостен? Честно признаюсь, мне даже обидно стало. Возможно, я подсознательно пыталась успокоить себя тем фактом, что страдать по крайней мере буду не одна.
На все расспросы мое личное несчастье выдавало самую сияющую из своего арсенала улыбку и заверяло в том, что все просто прекрасно и так и будет. Спустя час безуспешных попыток добиться хоть какой-то информации мне захотелось хорошенько побиться об стену головой. Или побить об эту же стену Ватанабэ.