Везение, с которым они покинули город, изменило им.

– Что теперь?

– Секунду, – произнес Хуан невозмутимо. – Какого типа эта машина?

– Когда я смогу сказать, будет слишком поздно, – ответил Сенг.

– Это верно, – угрюмо отозвался Хуан.

Он говорил по-арабски как уроженец Эр-Рияда, но сомневался, что сможет хитростью миновать заградительный пост вместе с китайцем, негром, блондином, парнем-индонезийцем и типичной американкой.

– Обойдем их и будем надеяться, что минного поля рядом с дорогой нет. Оружие держать наготове.

– Мистер председатель, – подал голос незнакомец, – указательный палец правой руки у меня в полном порядке.

Хуан подошел к нему и протянул пистолет.

– Как твоя фамилия?

– Лоулесс, – ответил он. – Макд Лоулесс. Я раньше был рейнджером.

– Макд?

– Полностью Макдугал. Мое второе имя лишь немногим лучше первого.

– Какое оно?

Парень становился красавцем, когда улыбался, походил на модель с рекламного плаката, призывающего вступать в армию, или на манекенщика из фирмы Кельвина Кляйна.

– Скажу, когда буду знать вас лучше.

– Ладно, – кивнул Хуан, глядя в ветровое стекло.

В слабом свете автобусных фар он видел, что дорогу блокирует темный пикап. Перед ним стояли трое мужчин в тюрбанах, наводя оружие на автобус. Еще двое боевиков находились на открытом месте: один сидел сгорбившись у крупнокалиберного пулемета, другой был готов подавать пулеметную ленту, которую держал как ребенка.

– Дадут по нам… очередь из этой трещотки, – предупредил Линк, – и останется только лить слезы.

– Видно, эти люди не получили сообщения, что мы совершаем волшебный таинственный тур по территории «Талибана», – язвительно заметил Макд.

Мнение Кабрильо об этом человеке немного изменилось в лучшую сторону. Ему нравились те, кто способен шутить перед боем.

– Я заеду слева, – сказал Эдди, – чтобы пикап оказался между нами и старым русским пулеметом.

Хуан уже знал, куда свернет Эдди: это был наилучший тактический ход, – поэтому присел на корточки под окном с правой стороны. Ствол его винтовки едва высовывался над хромовой подушкой окна. При выбросе адреналина во рту появился металлический привкус.

Глава 3

Впереди еще шестьдесят метров. Эдди слегка сбавил скорость, показывая, что готов подчиняться людям, устроившим дорожное заграждение, но не останавливался. Никто из стоящих перед ним не выглядел чрезмерно озабоченным, но когда автобус приблизился, один из боевиков поднял руку в понятном повсюду жесте, требующем остановки.

Сенг пошел на хитрость. Он выжал акселератор и свернул на узкую, покрытую гравием обочину. Под колесами зашелестели камешки, позади автобуса поднялась туча пыли.

Видя такое оскорбление их власти, талибы опешили, но меньше чем на секунду. От дорожного заграждения застрочили автоматы. Массивный блок цилиндров отражал пулю за пулей, а ветровое стекло получило десяток пробоин, покрылось трещинами, потом рассыпалось. Лицо Эдди заливала кровь из порезов от мелких осколков.

Команда Корпорации отвечала как могла: поливала пикап свинцом от бампера до бампера. Будь езда по неровной дороге помедленней, они могли бы выбирать конкретные цели, но тут, на таком близком расстоянии, оставалось только вести бесприцельный огонь.

Салон автобуса затянуло пороховым дымом и мельчайшими осколками стекла. Обе стороны вели убийственную перестрелку практически в упор. Пулеметчик упал, когда Линк выпустил в него почти всю обойму, но второй номер расчета уцелел. Трое на земле лежали плашмя, и когда автобус проезжал мимо, поле зрения для них закрывала нижняя часть пикапа.

Едва автобус отъехал, второй номер заметил убитого товарища у пулемета и открыл огонь. Пороховой заряд этих патронов был вдвое больше, чем у «АК-47», и пули обладали силой бронебойных. Задняя часть старого школьного автобуса была продырявлена в двадцати местах, пули пробивали два ряда сидений, перед тем как потерять инерцию. Несколько пуль прошло через автобус насквозь. Если бы Эдди не сидел за рулем, будто старичок во Флориде, держа на виду только руки, две из них получил бы в затылок.

– Все целы? – прокричал Хуан, поскольку плохо слышал из-за оглушительного грохота стрельбы.

Когда его люди подтвердили, что невредимы, Кабрильо осмотрел юного Сетиавана Бахара. Подросток не просыпался от наркотического сна. На него упало несколько осколков стекла, но все равно он выглядел так, будто спал в своей постели в Джакарте.

– Они нас преследуют? – спросил Эдди. – Все мои зеркала разбиты к чертовой матери.

Кабрильо оглянулся. Заградительный пост еще виднелся позади, и он заметил, как в свете фар пикапа появляются и исчезают люди. Они явно хотели догнать удаляющийся автобус и закончить то, что начали. Их машина обладала большими скоростью, маневренностью и огневой мощью.

Им посчастливилось миновать заградительный пост. Хуан прекрасно знал, что фортуна непостоянна и большей частью капризна.

– Да, точно, едут.

– Держитесь, – неожиданно произнес Эдди.

Казалось, автобус въехал в скоростной, идущий вниз лифт. Они доехали до места, где дорога шла серпантином. Хуан отказался от мысли бросить автобус, пока они не достигнут потенциальной зоны наблюдения. Было поздно, талибы неслись за ними словно на автотреке в Индианаполисе.

С пикапа открыли огонь трассирующими пулями по мчащемуся автобусу. Несмотря на близкое расстояние, он был неточным. Стрелку приходилось делать усилия, чтобы удерживаться стоя в пикапе, тем более управляться с тяжелым пулеметом.

Эдди вертел руль как сумасшедший, не отваживаясь взглянуть на то, что находится за правыми колесами. Дорога прижималась к стене ущелья, вилась по ней серпантином.

В нескольких дюймах от левых окон проносилась каменная стена. Справа была пропасть, которая казалась бездонной в свете тонкого серпа луны. Хуан не мог представить, чтобы вид с вершины Эвереста был намного шире этого. Вытягивая шею, он видел внизу извивы дороги. Макд Лоулесс присоединился к нему возле исковерканной задней двери. У него была винтовка Эдди, набедренные карманы маскировочных брюк топорщились от запасных обойм.

– Ваш человек не может одновременно вести машину и стрелять. – Он протянул Хуану его пистолет. – Штука хорошая, но в данной ситуации винтовка лучше.

Говорил он с акцентом, но Хуан не мог определить с каким. На вопрос об этом Лоулесс ответил: «С новоорлеанским», – произнеся «с норленским».

– Новый Орлеан. «Большой Спокойный», как называют его джазисты.

– Кстати, то же самое можно сказать о моей сестре. – Рот Лоулесса растянулся в улыбке. – Сестры у меня нет, но эта шутка мне нравится.