– Правда? Быстро.
– Сообщение прислал L’Enfant. Дочь одного швейцарского финансиста перешла границу из Бангладеш в Мьянму, и теперь он не может связаться с ней по спутниковому телефону. Опасается: вдруг что-то случилось – хочет, чтобы мы ее вызволили.
– Два вопроса, – подал голос Хуан. – Во-первых, что она делает в этом богом забытом месте, и, во-вторых, связывался ли он с правительством?
– Нет. Он умен. Понимает, что, если свяжется с правящей хунтой, его дочь найдут и либо потребуют за нее выкуп, либо она окажется в тюрьме до конца жизни.
– Ладно. Послушай, поговорим об этом, когда вернемся на судно. А тем временем начни наводить справки об этом финансисте, его дочери и тех, с кем она путешествовала.
– Эрик и Марк уже этим занимаются.
– Да, если Макд прибудет вместе с нами, доступ у него будет пока ограниченный. Скажи Хакс, пусть прихватит санитарную сумку на встречу с нами. Нужно удостовериться, что этому человеку не хуже, чем он старается выглядеть.
– Рейнджеры крепкие ребята, так ведь?
– «Мачо», сто первая серия – это начальный курс обучения в форте Беннинг.
Хуан прекратил связь.
В салоне самолета Корпорации Линда склонилась над Сети, проверяя его состояние.
– Как парень себя чувствует? – поинтересовался Хуан.
– Успокоительное прекращает действие. Не хочу идти на риск вводить ему еще дозу, но и нежелательно, чтобы он пришел в себя, пока мы его не передадим отцу.
– Его ждет санитарный самолет. Если доза будет небольшой, они смогут привести его в порядок.
– Ладно.
Линк и Макд рассказывали друг другу военные истории, приключившиеся с ними в Афганистане. Линк попал туда в числе первых, Макд прибыл несколько лет спустя. Общих знакомых у них не было, но ситуации, в которые они попадали, имели много схожего, особенно если дело касалось местных.
– Извините, что перебиваю, – вмешался Хуан. – Макд, можно с тобой поговорить?
– Конечно. – Парень отставил бутылку с водой и захромал вслед за председателем в заднюю часть самолета. – В чем дело?
– Как это произошло?
Лоулесс сразу понял, о чем речь.
– Мы втроем охраняли съемочную группу пакистанского телевидения – я и двое местных, с которыми мы работали раньше. Когда до Кабула оставался примерно час езды, оператор попросил притормозить. Я предупредил, что не стоит, но он ответил, что не может больше терпеть. Местность была открытая, и я подумал – черт с ним. Мы свернули к обочине, и едва колеса перестали вращаться, прямо из земли появилось около дюжины талибов. Они прятались под присыпанными песком одеялами. Превосходная засада. Я даже ни разу не выстрелил.
Оператор оказался их человеком. Они убили двух охранников-афганцев и связали меня по рукам и ногам. Забрали наш грузовик, остальное вы знаете в общих чертах. Где-то по пути меня переложили в багажник легковой машины – наверное, перед въездом в Пакистан, – но точно сказать не могу. При всякой возможности они меня били и хвастались, что я буду звездой в телепередаче «Аль-Каиды».
Говорил Макд так, словно рассказывал о событиях чужой жизни. Кабрильо решил, что впечатления у него еще очень свежи. Он видел, что Лоулесс больше сожалеет о гибели двух афганцев, чем о своем пленении.
– Теперь, – сказал Хуан, – ты уже понял, кто мы такие?
– Частная служба безопасности вроде «Фортран».
– Это не все. Мы также занимаемся сбором сведений. Даем консультации и проводим кое-какие операции для дяди Сэма, когда ему надо полностью отрицать свою причастность к событию, хотя по причинам, которые сейчас не имеют значения, этот род занятий пока прекращен. Мы тщательно проверяем всех наших клиентов. Работаем только на проверенных клиентов – надеюсь, понимаешь, что я имею в виду, – и работаем так секретно, что лишь горстка людей на всем свете знает, кто мы. К примеру, твое начальство в «Фортран» не имеет представления. Ты не встретишь упоминания о нас в прессе, потому что я руковожу слаженной группой, не допускающей ошибок.
– Похоже, команда хорошая, – равнодушно кивнул Лоулесс.
– В своем роде деятельности – лучшая. Все ее члены тщательно отобраны, и когда появляется кто-нибудь новый, все голосуют.
– Вы предлагаете мне работу?
– Временную. Два месяца назад мы потеряли человека, звали его Джерри Пуласки. Он был, как мы называем это, бойцом, испытанным воином, действующим, когда становится жарко. Ты займешь его место.
– Вы действуете главным образом в этом регионе?
– Нет. Мы здесь впервые. В этом регионе полно таких групп, как «Фортран» и «Черная вода» [2] , или как там они себя теперь называют. Мы охотно оставим его им. Эта спасательная операция – разовая работа.
– Мой контракт с «Фортран» заканчивается только через несколько месяцев, – заметил Лоулесс.
– Не думаешь, что теперь они его разорвут?
– Да, пожалуй. А мне, знаете, нужно содержать маленькую дочку… – Он сглотнул. – Ее растят мои родители.
– Сколько тебе платили? – спросил напрямик Хуан.
Макд назвал сумму, казавшуюся приемлемой.
– Хорошо, будешь получать эти деньги во время испытательного срока. Потом, если пройдешь его, станешь полноправным членом Корпорации и получишь долю в доходах.
– А доходы у вас приличные?
– Как думаешь, сколько стоит этот самолет? – ответил Кабрильо вопросом на вопрос.
Лоулесс быстро огляделся.
– Такой? Примерно пятьдесят миллионов.
– Пятьдесят четыре, – уточнил Хуан. – Мы платим наличными.
Они передали все еще спящего Сетиавана плачущей матери на бетонке из самолета Корпорации на чартерный борт, оборудованный как воздушный госпиталь. Бабушка тоже плакала, дедушка наблюдал за передачей стоически. Договоренности с таможней и службой иммиграции уже были заключены. Парня быстро унесли в самолет с работающими вхолостую двигателями, и, едва двери закрылись, лайнер стал выруливать на взлетную полосу.
Хуан не собирался оставлять свой самолет здесь, но, поскольку вскоре намечалась новая работа, велел летчику поставить его на стоянку и снять себе номер в гостинице. Оружие и снаряжение они погрузили в неприметные нейлоновые сумки и пошли к стоянке вертолетов у ограждения из проволочной сетки, метрах в ста пятидесяти от Центрального аэровокзала.
Все вертолеты были гражданскими. Большей частью белыми, с цветной полосой на носу и боках, но один из них был совершенно черным и выглядел зловеще, словно боевая машина, хотя оружия не наблюдалось. Этот современный аппарат с соплом на хвосте вместо винта принадлежал Корпорации. Рулевая система делала его самым тихим реактивным вертолетом в мире.