Ни одному из иссов так ни разу и не удалось попасть по Абуэ, хотя и нельзя было сказать, что этот яма-буси совершал какие-то немыслимые кульбиты, двигался с каким-то нечеловеческим проворством. Постороннему неквалифицированному наблюдателю даже казалось, что Абуэ двигается вяло, с ленцой и неохотой. Объяснение этому Артем находил только в одном. Абуэ великолепно чувствовал дистанцию и точно предугадывал каждое движение спарринг-партнера. За мгновение до нанесения удара он понимал, как и куда будет бить его противник. Этого мгновения ему вполне хватало для того, чтобы сделать шаг влево, вправо или назад и избежать неприятного контакта с деревянной палкой. Наверное, так и должно быть, если человек с малолетства только тем и занимается, что совершенствуется в боевых искусствах.
Артем пытался определить критерии, по которым Абуэ проводил этот своеобразный кастинг. Большинство кандидатов в средневековый спецназ он забраковывал и отправлял прочь, но кое-кого все же оставлял. Господин посол так и не понял, почему этот спец принимал то или иное решение. Вроде бы человек без устали махал палкой прямо как мельница, наседал, сил в нем вроде бы столько, что и девать их некуда, однако Абуэ отправлял его в брак. А другой и с виду не бог весть какой богатырь, и палкой работал вяло, но, гляди-ка, попадал в число избранных. Видимо, яма-буси видел что-то такое, лишь ему понятное, закрытое для глаз непосвященных. Не зря же он был дзёнином [26] своего клана.
Проводил тренировки и другой сэнсей. Косам натаскивал лучников-иссов. Артем разрешил ему отобрать тоже десять человек и никак не больше. Сильные мужские руки позарез нужны были на других работах, а рук этих насчитывалось не столь уж и много. При отборе лучников вопросов по критериям возникнуть не могло. Иссы сами выделили айну своих лучших стрелков. Косаму предстояло, так сказать, доводить их до ума, то есть учить стрелять быстрее и точнее, что он и делал весьма активно.
Между прочим, это не господин посол придумал проводить занятия по боевой подготовке. В их необходимости его убедили Кумазава Садато, Абуэ и присоединившийся к ним айн, безапелляционно заявив, что воины из иссов никудышные, а еще неизвестно, как оно потом все сложится, поэтому надо хоть кого-то хоть чему-то научить. Артем хорошенько поразмыслил над этими словами, признал их правоту и дал добро на проведение тренировок.
Кстати, если уж говорить о том, где язык требовался, а где нет, то не требовался он и для любви. Тут надобно заметить, что сигнальные костры на вершинах гор горели целыми днями. Этого потребовал Артем. Он лично, невзирая на свою нынешнюю, понимаешь, полубожественную сущность, помогал собирать для этих костров сухое дерево, а кроме того, послал в степь двух стариков покрепче в качестве вестников, которые должны были огласить соплеменникам его волю и позвать их всех в город.
Все роды иссов так и поступили, причем весьма оперативно. Они прибывали на место в течение четырех дней, а когда узнали, что произошло в городе, зачем их вызывали с такой настойчивостью, то сразу и безоговорочно поверили во второе пришествие полубога Уммелло.
Видимо, дело было в том, что иссы давно уже пребывали на пороге отчаянья, не видели никакого спасения для своего народа. Единственное, что их грело и поддерживало, так это легенды о спасителе Уммелло. Дескать, приедет барин… то бишь Уммелло, и всех спасет. И тут вдруг все сходится. Плевать, мол, на мелкие шероховатости и странности, потому как очень хочется, чтобы и впрямь этот высокий чужеземец оказался нашим Уммелло. Тем более и чужеземец не отрицает, что он и есть тот, за кого его принимают. Он даже заявляет, что с каждым днем все больше и больше чувствует в себе просыпающееся божественное начало, слышит внутри себя глас божий.
Артем мог бы сравнить любого из этих людей с уфологом, который всю жизнь провел в безрезультатном ожидании инопланетян. Уже вконец отчаявшись дождаться, такой товарищ примет за летающую тарелку любые атмосферные завихрения овальной формы. И поди еще его переубеди, что это не инопланетяне!
Еще, конечно, сильным средством убеждения иссов стало описание того, что им всем в ближайшее время предстояло совершить под началом нового вождя. Они обязательно победят ненавистных тунгусов. План победоносной войны, предлагаемый Артемом-Ямомото-Уммелло, выглядел настолько безумным, что кочевники по этому поводу могли думать только одно – такой замысел никак не мог зародиться в голове даже необыкновенного человека. Как говорилось в какой-то книге, колдун силен, когда ему верят. В Артема верили, он подпитывался этой верой и чувствовал в себе силу, необходимую для исполнения задуманного. Ах да, про любовь… Так вот, о любви. Когда в городе собрались предводители иссов, они сразу же провели совещание, на котором постановили выдать за вождя Уммелло лучшую дочь своего народа… или дочерей, ну это уж как сам Уммелло пожелает. Для хорошего человека, извините, полубога, как говорится, ничего не жалко. Их нисколько не занимало, сколько жен уже имелось у большого светловолосого человека. В конце концов, одной больше, одной меньше, невелика важность. Ну то есть им-то как раз хотелось, чтобы одной стало больше.
Если бы дело касалось одного Артема, то он вряд ли стал бы сопротивляться с упорством кастрируемого барана. Скорее всего, полубог дал бы себя уговорить. Возможно, главы исских родов отдали бы ему даже не одну красавицу, исключительно, понятно, ради пользы дела. Однако сей вопрос касался не только его одного, и об этом ему быстро напомнили, чтобы, не дай бог, не забыл.
Омицу без знания языка, а равно и без всяких подсказок сразу же сообразила, что собираются учинить местные народные предводители, едва зорким женским оком приметила, как они собрали своих самых хорошеньких девушек в одном месте и стали принаряжать да приукрашивать их. Омицу подошла к Артему, вытащила у него из-за пояса короткий меч и встала рядом с таким видом, что любой женщине, даже самой глупой кочевнице, должно было мгновенно стать ясно, что сюда соваться не стоит, опасно для жизни. Все это было продемонстрировано с доходчивостью плаката «Не влезай – убьет!». Да и Артему без всяких слов, речей и битья посуды ясно дано было понять, чтобы он играл в своих кочевых полубогов сколько душе угодно, но ни в коем разе не заигрывался. Он все понял.
Посол – это вам все-таки не хухры-мухры! Он вышел из положения дипломатично, сказал главам родов, что, мол, не имеет ничего против прекрасных дев народа иссов, однако не время сейчас, товарищи, не время. Вот, мол, разгромим проклятых тунгусов, придем в землю обетованную, вот тогда и вернемся к этому вопросу, рассмотрим его вдумчиво и всесторонне. Здесь стоит упомянуть, что Артем, ясен пень, наобещал иссам насчет их светлого будущего в новой земле с три короба и с маленькую тележку, так наобещал, что доктор Геббельс отдыхает. Ну а в дальнейшем всем стало и вовсе не до глупостей и шаловливых мыслей. Закипела работа, и без дела не остался никто. Женщины, дети и старики, все были загружены работой с самого раннего утра и до захода солнца. Кстати, первыми в город прибыли отнюдь не иссы. Вечером того же дня, когда Артем открыл гробницу и провел стартовую познавательную беседу со стриками-иссами, он отправил семижильного и беспрекословного айна к кораблю, а перед этим заставил его дословно выучить два послания. Одно было адресовано посольским работникам, другое – купцу и китайским мореходам. Насчет своих, посольских, Артем ни капли не сомневался. Они-то выполнят все в точности. Заминка могла возникнуть разве что со второй частью экспедиционного корпуса, особенно если учесть, что купец пребывал в малость расстроенном состоянии рассудка. Однако Артем все же надеялся на то, что за прошедшее время купец пришел в адекватное состояние и ухватится за его предложение как утопающий за соломинку. Так, собственно, и вышло.