После похорон Гарольд проявил традиционную для него деликатность и переехал в собственный дом, однако ежедневно навещал Стивен в Норманстенде. Девушка так давно привыкла советоваться с ним по любому поводу, что, казалось, в отношениях их ничего не изменилось. Дела шли чередой – рутинные, знакомые обоим, трагедия мало повлияла на общий уклад жизни имения. Лишь временами горе накатывало на Стивен удушающей волной, однако она старалась, чтобы близкие не видели ее отчаяния. Она полагала своим долгом беречь их от лишних переживаний и пыталась справиться с утратой мужественно и по-взрослому.
А вот обязанности Стивен в отношении соседей стали для нее настоящей страстью, захватывающей и спасающей от уединения и горьких мыслей. Она интуитивно чувствовала самую суть дел, которые приходилось разбирать в качестве владелицы поместья, а затем находила верные средства для решения проблем. Неожиданно для окружающих она оказалась толковой и деятельной хозяйкой.
Добрая тетушка во всем ее поддерживала и одобряла. Она видела, что Стивен следует своему решению: оставаясь женщиной, управлять делами по-мужски, стать свободным и сильным человеком. Пожилая дама лелеяла надежду, что это поможет девушке преодолеть трудный период, а потом жизнь возьмет свое и теории забудутся, уступив место реальности.
Впрочем, не было никаких признаков, что теории Стивен теряют актуальность. Они питали ее повседневную деятельность, придавали сил, служили компасом в принятии решений. И тетушке, чьи годы прошли в другую эпоху, не было дано угадать, что новые теории лишь расцветают и укореняются.
Прошел год со смерти отца, и за все эти месяцы Стивен постепенно понимала, насколько одинока без него. Рядом с ней была только тетушка. Несмотря на всю их со Стивен взаимную любовь, их взгляды на жизнь, интересы и потребности слишком сильно различались. Мисс Роули жила прошлым. Стивен была обращена в будущее. И одиночество свило надежное гнездо в сердце девушки.
В прежние дни Гарольд всегда составлял ей компанию, с ним было увлекательно, они могли говорить обо всем на свете, и Стивен никогда не задумывалась, что уместно, а что нет. Теперь даже его желание помочь в делах – а юноша исправно выполнял обещание заботиться о Стивен, данное умирающему сквайру, – причиняло ей боль. Что-то разладилось между ними, исчезла былая легкость. Гарольд тоже чувствовал это, но страдал молча, проявляя свое неизменное самообладание. Он любил Стивен всеми фибрами души. День за днем он приезжал и пытался приблизиться к ней, но она оставалась замкнутой и отстраненной. Ночи напролет он терзался мыслями о том, как смягчить ее сердце. Все чаще он мечтал о ее поцелуях и о том, случится ли ему когда-нибудь почувствовать их наяву… С наступлением дня юноша вновь брал себя в руки и прибывал в Норманстенд с видом спокойным и непринужденным. Словно глубина его мучений придавала дополнительные силы для самоконтроля. Он сам поставил перед собой задачу сдерживать чувства и героически с ней справлялся. И руководствовался он единственным желанием: предоставить Стивен самой выбрать себе партнера на всю жизнь. В этом и таилась его слабость – в непонимании женской природы, отсутствии опыта. Если бы ему довелось уже пережить любовную историю, он вряд ли бы оставался таким ненавязчивым и смиренным, он бы знал, как важно проявить решительность, продемонстрировать свои чувства. Но он лишь вздыхал, мечтал, надеялся и молчал. Стивен замечала его скованность и немногословность и объясняла их холодностью, а поскольку привыкла считать его братом, в глубине души переживала разочарование. В ней самой созревали иные эмоции и страсти, инстинкты требовали новых впечатлений, закипали молодые страсти, а жизнь вокруг тянулась неспешной чередой дней, и единственный близкий мужчина хранил невозмутимость. Ее сердце требовало напряжения чувств, ярких событий, волнений, флирта, головокружения, а Гарольд, к которому, в общем-то, лежала ее душа, совершенно не замечал этого.
Итак, Стивен, смутно ощущавшая, как созревают в ней женские желания, не осознавала их характер и не задумывалась о том, к чему все это ведет. Она была бы удивлена, даже возмущена тем, что логика, на которую она так уверенно полагалась, не всегда срабатывает в личных делах. Логика благополучно действовала в интеллектуальной работе, в управлении повседневными заботами. И Стивен возвела ее в идеал, превратив в главное определение Человека. Именно этот образ стал для нее центром исканий и трудов. Стать не женщиной – и, само собой, не мужчиной, что невозможно, – а Человеком. Не просто живым существом, а личностью в полном смысле слова. Дальше мысли Стивен пока не шли. И даже в случайных размышлениях, на краю сознания, она никогда не задавалась вопросом о том, какую роль в ее жизни может играть муж. Каковы должны быть его качества, обязанности? Что изменится для нее самой в случае замужества? В общих чертах Стивен знала, что когда-то надо будет выйти замуж, рядом с ней появится партнер – вероятно, молодой… Конечно, они будут любить друг друга. На этом туманном утверждении ее фантазия останавливалась.
Единственный знакомый ей посторонний юноша в это время находился далеко от Норманстенда. Леонард Эверард недавно закончил университетский колледж и поселился в Лондоне, часто посещал континент. Само его долгое отсутствие придавало Леонарду таинственность и привлекательность в глазах Стивен. В ее памяти он остался как элегантный, стильный, властный, мужественный, выгодно выделяющийся на фоне остальной летней компании – не слишком большой, но другой Стивен просто не знала. «Разлука волнует сердца». Стивен едва успела увлечься им за время коротких встреч, но семя было брошено. Красивый и самолюбивый мальчик на ее глазах повзрослел и стал эффектным молодым человеком, жизнь которого протекала в каких-то далеких, неведомых ей краях… Другие товарищи Гарольда и соседи были ей отлично известны. В них заметны были слабости и достоинства, доброе и неприятное. Они не затрагивали глубоко ее чувств, оставаясь объектами для наблюдения, товарищами по играм и забавам, довольно случайными приятелями. Едва ли она часто вспоминала кого-то из них и вовсе не тратила на это много времени и энергии.
Идеи и образы прорастают в нашей душе сложными путями, они возникают, исчезают, чтобы объявиться на новом витке жизни в иной, новой форме. Представление о равенстве полов глубоко запало в душу Стивен. На протяжении долгого времени она вновь и вновь обдумывала эту мысль, но не говорила на эту тему с тетушкой – а та испытала облегчение и решила, что странные идеи давно выветрились из головы девушки. Стивен подросла и научилась сдержанности. Теперь она не спешила высказать любое соображение вслух. Но чем меньше важная мысль вырывалась наружу, тем глубже была внутренняя работа души и интеллекта, тем крепче укоренялась идея в голове и сердце Стивен. Теперь, когда проблема пола, сознательно или инстинктивно, заняла центральное место в размышлениях и чувствах Стивен, давние представления обрели серьезную аргументацию. Девушка утвердилась в том, что мужчины и женщины должны быть равны, а женщины должны получить в обществе те же права и возможности, которые есть у мужчин. Она верила, что абсурдные правила приличия и условности мешают развитию личности: все эти нелепости, вроде того, что предложение о браке может делать только мужчина, и прочие странные, осложняющие жизнь предписания возмущали ее.