И помещение наполнилось движущимися огнями, шорохом едва видимых крыльев и сияющими силуэтами. Я услышал, как Энаита вскрикнула, как ее крик начал стихать, становясь тише и тише. Повернулся. Там, где только что была она, покоился темный объект, не отражающий света — будто огромный черный бриллиант. Тюрьма, понял я. Повозка, в которой она отправится на суд.
Все вокруг кружилось и дрожало. Света было так много! Я едва видел что-либо вокруг, но пополз сквозь слепящий свет туда, где упал Сэм.
Он лежал на боку, среди деревянных обломков стены. Рука, на которой была перчатка, исчезла, от нее остался только обгорелый обрубок, едва выступающий из плеча. Кровь струями текла на пол из десятка ран.
— Кавалерия явилась, как я погляжу, — сказал он, выдавливая из себя воздух лишь одним усилием воли.
— Тебе помогут, Сэм. Держись.
— Да уж… вся… королевская конница…
Он кашлянул кровью.
— Зачем ты это сделал? Зачем ты использовал перчатку? Ты же сам сказал, что она может контролировать ее!
— Потому что даже с этим трюком Уокера и прочей фигней она была сбита с толку меньше, чем надо. Я не мог… мы не могли… рисковать, что все пойдет плохо. Так что я сделал, как проще.
Он дернулся, задрожал, совершенно без сил.
— Ладно, может, не слишком проще.
— Но, Сэм!..
— Слушай, Би, мы оба… знаем, что на Небесах…
Он закашлялся.
— …просто не примут меня обратно. Так или иначе… мне крышка.
Я едва понимал его слова. У него точно была сломана челюсть. Вернулись Клэренс и Каз. Она рухнула на пол рядом со мной. Я чувствовал ее прикосновение, ее запах, но она не глядела на меня. Она принесла в горстях снег и поднесла ко рту Сэма, чтобы ему на язык попала вода. Сэм попытался улыбнуться.
— Ладно, Би, — еле слышно сказал он. — Последняя выпивка… и без тоста?
— Не думаю, что здесь выпивка есть, — сказал я, сам не знаю почему.
— И не надо. Зачем гробить… четырнадцать дней… трезвости?
Он ухмыльнулся. На его зубах была кровь, в уголках рта пошли красные пузыри.
— Воды х-хватит. В-вполне.
— Сэм, я…
— Заткнись. Я… воспитал мальчишку… он приглядит за тобой. Правда, мальчик?
Клэренс ничего не ответил. Он рыдал. Не слишком часто увидишь рыдающего ангела.
У меня тоже с глазами что-то случилось.
Он поднял руку, пару секунд пытаясь собраться с силами.
— Смутить!..
Его рука упала.
— …врагов, — закончил я, но Сэм уже не слышал меня.
На самом деле, не могу сказать, что именно случилось потом — ну, по большей части. Помню, как Каз обвила меня руками. Помню, как повернулся и уткнулся лицом в ее шею, поскольку гибель Сэма так ударила по мне, что я не знал, что еще сделать. И тут до меня дошло, что она правда здесь, сама Каз, женщина, которую я так любил, что отправился за ней в Ад. И нас окружил белый свет. Я не слышал ничего, только хлопанье крыльев и то, что, клянусь Говорящим Сверчком, было звуком самого большого в мире и самого исполненного духом хора. А потом все полетело вверх, по крайней мере, полетел я, полетели мы — Каз была рядом, вроде того, но потом мы разделились, разлетелись в стороны, будто луч света, преломленный призмой…
…а потом — ничто.
Я очнулся в своей квартире. Не квартире Каз — своей. Той, с которой я съехал из-за заражения оккультными существами в виде свастики и в силу многих иных причин. В этой квартире.
У меня было секунды три прежде, чем сознание вернулось ко мне, и я мог лежать, говоря себе, что ничего этого не было — что Сэм все еще жив, а Каз не вырвали у меня из рук снова. Мне хотелось верить в это. Боже, как мне хотелось. Но, хотя я и лежал в кровати, я был полностью одет, кроме ботинок, но не чувствовал ни малейшего похмелья, так что дела обстояли совсем странно.
Я спрыгнул с кровати и выбежал из квартиры, на улицу, наступая на острые предметы, которые я чувствовал сквозь носки, но не обращал на это внимания. Я отчаянно хотел знать, какой сегодня день, и пробежал, наверное, полквартала, распугивая пешеходов, пока не догадался сунуть руку в карман и поглядеть на мобильный в кармане.
Десятое декабря. Прошло время. Прошло пять дней с того момента, как я и Клэренс прошли через вымазанное моей кровью зеркало и попали в Каинос. Это означало, что все, что я помнил, случилось на самом деле. Мой мир закончился, на самом деле, я снова жил в какой-то жалкой имитации, там, где не было всего, что было мне дорого.
Я вернулся к дому, медленнее, чем бежал от него. Даже не стал подыматься наверх, чтобы проверить квартиры, где жили амазонки и парни из «Движения Черного Солнца». Был уверен, что команда зачистки с Небес побывала в обоих местах, устранив все улики. Вполне возможно, что в квартирах уже появились новые жильцы. Небеса все делали тщательно.
В ящике для носков я нашел свой последний пистолет, «Глок-17», и несколько своих любимых ножей. Как я и сказал — тщательно. Они сделали все тщательно, вот только сердце в грудь вернуть забыли.
Взяв телефон, я позвонил в контору. Трубку сняла Элис.
— Это я, Бобби, — сказал я.
— О. Ура, — ответила Элис.
Все возвращалось в норму. За исключением того, что нормой не было и никогда не будет.
— Каков мой текущий статус?
— Не беспокойся, Доллар. Я с радостью все брошу, только для того, чтобы ответить на вопрос, ответ на который ты и так знаешь.
Я услышал хруст обертки, а затем звук, будто Элис жевала что-то хрустящее, роясь в базе данных или делая вид, что этим занимается.
— Сейчас ты в отпуске по семейным обстоятельствам, что бы это ни значило.
— Я хочу поговорить с Темюэлем.
— Так иди и поговори.
— Я хочу, чтобы он меня вызвал. Отправь ему сообщение, скажи ему это.
— Живу, чтобы служить, Хозяин.
Хрум, хрум.
— Готово. Еще как-нибудь хочешь понадоедать мне?
Я ничего не смог придумать сразу и отбился.
Интересно было осознавать, что меня вывернуло наизнанку, но я продолжал функционировать, так, будто действительно хотел жить. Ожидая звонка от Темюэля, я позвонил Клэренсу, просто узнать, что мальчишка скажет. После необходимых формальностей его автоответчик выдал зловещие фразы: «…а если это Бобби, то скажи, когда можно тебе позвонить. Нам очень нужно поговорить». Я не стал оставлять сообщение, но проверил свою голосовую почту. Конечно, мальчишка оставил несколько сообщений за последние пару дней, вариации на тему «Позвони мне», но мне просто не хотелось. Клэренс прошел через все блестяще, и я был уверен, что он тосковал по Сэму не меньше меня. Но мне не хотелось выслушивать его обычную оптимистическую болтовню сейчас. Поговорю с ним позже, если смогу жить дальше.