— О'кей. Кто-нибудь может мне сказать, что это было? — спросил я.
Галина и я уже пытались обсудить это в присутствии полиции, шепотом, но она все шептала, что это какой-то «жук», совершенная чушь, если только у них теперь на Украине в ядерных реакторах жуков не выращивают.
— Такие есть у «Черного Солнца», — сказала на ходу Оксана, с флаконом перекиси в руке. — Птицы-жуки.
— Не существует никаких птиц-жуков.
— Не птица. Жук-медведь, — сказала Галина, поправив неверное произношение и отодвигая руки Оксаны. — Так это называется. Я слышала. Жук-медведь.
Я долго глядел на нее, а потом до меня дошло.
— Багбер. Не «бер баг», жук-медведь, а багбер. Я о таких тоже слышал. Но вызвать такого непросто.
— «Черное Солнце» — очень плохие люди, — ответила Галина. — Мы вам говорили. Говорили. У них есть такие существа, как это, они могут вызвать.
Я застонал.
— Чудесно. Значит, теперь против меня не только разгневанная богиня, но и «Черное Солнце», пытающееся натравить на меня мерзких желеобразных чудовищ.
Очень странно. Странных четвероруких Детей Кошмара я не только никогда не видел, но и не слышал о них. Однако про багберов немного знал. Это вовсе не мелочь в ряду Чудищ Древней Тьмы. Как может кучка идиотов, таких, как Бальдур фон Как-его-там и его тупая банда расистов, вызвать подобное существо? Еще более странно, зачем им это? Просто потому, что я отказался на них работать? Я же не отвлекся от прочих дел и не сжег их контору. Не убил ни одного из них, как бы они того ни заслуживали, просто вызвал копов, чтобы прикрыли их лавочку. Почему они, как простые и незамысловатые безумцы, не ушли в тень, чтобы дожидаться своего Расистского Апокалипсиса, а продолжили день за днем следить за моей старой квартирой?
Я положил пистолет и открыл коробку с мобильными, которая зловеще загремела. Но, выложив их, я с удовлетворением убедился, что с ними ничего не случилось, только пара задних крышек отстегнулась. А вот куртка пахла горелым маслом и горелым багбером (что куда хуже). Чтобы запах выветрился, придется держать ее в гараже, пока не появится время отнести ее в чистку. Так что я начал выкладывать все из карманов. И что-то нащупал на самом дне одного из них.
— Вот блин, — сказал я, вынимая предмет. — Неудивительно.
Амазонки кинулись ко мне.
— Флешка, — сказала Оксана.
— Важнее то, что эта флешка торчала в ноутбуке у парней из «Черного Солнца», — сказал я. — Прихватил, когда позавчера у них побывал. И забыл, поскольку и без нее дел хватало. Интересно, что на ней такое, ради чего стоило натравливать на меня багбера? Видимо, я их всерьез разозлил. Но, самое главное, откуда у них могли появиться сила и умение, чтобы вызвать эту тварь?
Я воткнул флешку в компьютер Каз, но оказалось, что она закодирована в полный инь-ян. Мы попытались ввести самые предсказуемые из паролей — «Гитлер», «Арийская раса», «Фатерлянд», но безуспешно. До меня дошло, что они вряд ли такие тупые, как в кино, и с равным успехом пароль может оказаться каким-нибудь набором типа 4Dkah%9ja3mv5, или любым другим. Я открыл пиво и задумался, а затем вышел наружу и шел, пока мобильный не поймал Сеть нормально.
— Клэренс, — без предисловий начал я, когда он взял трубку. — Ты мне снова нужен. У меня флешка тех неонацистов, которые меня убить пытались. Она имеет отношение к чему-то еще. Мне надо ее открыть, но она закодирована по самые уши, а я в этом дерьме не разбираюсь.
Он долго молчал.
— Во-первых, Бобби, я хочу, чтобы ты наконец начал называть меня «Гаррисон». Я уже не раз говорил тебе, что таково мое земное имя и что мне не нравится, когда меня зовут Клэренсом.
— О'кей-о'кей. Шантажист. Прости, Гаррисон, но мне нужна твоя помощь. Не сможешь добраться?
— Спасибо тебе, Бобби. Ну, не знаю, что у тебя там за флешка, но, на самом деле, я не слишком-то хорошо в этом разбираюсь.
Голос у него был такой довольный, что мне очень захотелось надеть ему на голову мусорное ведро и постучать, чтобы слегка остудить его.
— Вот блин, ладно тебе! Ты тогда адрес нашел раз в десять быстрее меня!
— Тут другое. Там надо было просто проверить регистрационные записи. А теперь тебе надо взломать кодирование.
Он помолчал.
— Знаешь, на самом деле, Уэнделл хорошо в таких вещах разбирается.
— Уэнделл? Который твой… приятель?
— На самом деле, он мне еще не друг. Мы встречаемся, но пока не готовы к таким…
— Не надо. Просто… не надо. Лучше расскажи, как ты с ним познакомился? Типа, он подошел к тебе в каком-нибудь баре, сказал: «Слушай, ты реально классный. Слышал, ты работаешь с Бобби Долларом. Давай потусуемся вместе, ты и я». Или что-то в этом роде?
— Нет, — возмущенно ответил он. — Если хочешь знать, я встретил его в клубе, но именно я подошел к нему и пригласил потанцевать.
— Если ваши отношения пережили танец, то он либо слепой, либо отчаявшийся. Он везде за тобой таскается, даже по ресторанам?
— Не смешно, Бобби. Не забудь, это ты меня об одолжении попросил.
Я начал выходить из себя. Все разворачивалось слишком быстро, вопросов все так же было намного больше, чем ответов, особенно с учетом того, что «Движение Черного Солнца» снова вошло в их число. Ко всему, у меня еще и машины не было теперь.
— О'кей. Я дам ему шанс, только не тащи его ко мне. На Университетской есть кофейня, с той стороны автострады, где Пало Альто. Сможешь сам найти? Приводи Уэнделла, поговорим. Мне придется пешком идти, так что не раньше чем через двадцать минут.
— Почему пешком?
— Какая разница? Двадцать минут. Белая гвоздика в петлице. Пароль «Гей-Мафия Крута Ангел в Беде».
Я отбился прежде, чем он успел возмутиться.
Несмотря на то, что мне пришлось тащиться пешком, я опередил парочку на несколько минут и успел выпить первую чашку кофе, чтобы быть в состоянии пережить этот вечер. Не знаю, как вы, но когда с утра могущественный ангел понимающе усмехался, глядя тебе в глаза, а потом хлюпающее желе с зубами пыталось убить тебя ближе к вечеру, почему-то очень устаешь. На самом деле, больше всего мне хотелось вздремнуть, поскольку у меня было ощущение, что в ближайшие дни возможность нормально поспать для меня будет драгоценна.
Что еще сказать? Всевышний хорошо знал, что делает, придумывая кофеин. Серьезно, шляпы долой перед Господом.
Уэнделл оказался симпатичным светловолосым парнем, ровно таким же, каким я увидел его из окна квартиры. Что еще хуже, он был красив. Конечно, это не давало оснований думать, что он заслуживает доверия. Мы пожали друг другу руки. Его пожатие оказалось сильным.
— Много о вас слышал, Бобби, — сказал он.
— У меня на все алиби, кроме мелких проступков. О которых я не беспокоюсь.