Каковы бы ни были изначальные мотивы, Музей искусств дважды капитально перестраивался, в 30-х и в 70-х годах двадцатого века, но после того, как ваш покорный слуга появился в Сан-Джудасе, это произошло лишь раз. Это случилось лет десять назад, или около того, и в ходе реконструкции к музею добавили новое крыло, столь важное для Доньи Сепанты. К экспозиции азиатского искусства добавили целую секцию, посвященную Западной Азии, и в особенности Персии. Я бывал в музее раз или два, до того, как Энаита там все это устроила, но тогда не заметил ничего необычного, кроме, конечно, экспозиции скульптур на открытом воздухе, заполненной гротескными экспонатами, привезенными Элизабет Э. Стэнфорд из Европы в двадцатые годы. В наши дни эта экспозиция стала местом притяжения для туристов и любителей необычного.
Я сидел в такси на Блох Драйв почти два часа, делая пометки, читая и бесясь от скуки. Читал я Джима Томпсона, если кому интересно. Ждал так долго, что на ум уже стали приходить образы того, как амазонок и юную Эди Парментер допрашивают в каком-нибудь подземелье под музеем. Было минуты две до того, как я бы уже вломился в музей, подобно Американской Кавалерии, но я увидел, как они торопливо идут в мою сторону по Кампус Драйв. Все втиснулись в такси. Последней села Эди, и лицо ее было немного бледным.
— Ты в порядке? — спросил я ее.
— Поедемте, мистер Доллар.
Галина открыла сумку и вытряхнула на переднее сиденье кучу туристических путеводителей и прочей ерунды.
— Охранники нас не любят. Все время смотрят. Нам пришлось долго там оставаться, чтобы они подумали, что мы действительно пришли смотреть музей.
— Ага. Ничего не нашли?
— Там что-то есть, мистер Доллар, — подала голос Эди с заднего сиденья. — Что-то сверхмощное! Такое, что мне даже дурно стало.
Она скривилась.
— До сих пор буквально вкус чувствую!
— Вкус? Что ты такое говоришь? Вы там, что, в общепите тусовались?
— Что такое «общепит»? — спросила Оксана.
— Нет, просто такое ощущение возникает, когда я оказываюсь поблизости от чего-то мощного, — ответила Эди, опуская стекло, хотя на улице уже темнело и было изрядно холодно. — Как… я не знаю, вы никогда не пробовали батарейку лизнуть?
— Мне не дозволяется говорить о таком с младшими, — ответил я. — Таковы правила. Так, Эди, значит, эта мощная штука, ты ее видела?
Я ждал, пока скучающий охранник откроет нам выезд через Теллер Гейт. Наконец он сподобился сделать это.
— Оно выставлено в витрине, или как?
Мысль о том, что можно заполучить рог Элигора, просто разбив стекло и схватив его, меня воодушевляла.
— Боюсь, мистер Доллар, ничего не могу сказать по этому поводу. Я ничего не видела. Но могу сказать точно, что в конце этого крыла, в азиатской экспозиции, есть какая-то штука, и ее энергия очень пугает. Никогда еще у меня не было таких сильных ощущений. До сих пор озноб бьет.
По дороге к дому Эди, в северной части делового квартала, она и амазонки рассказали мне, как долго бродили по основному помещению, делая снимки и заметки по поводу разных экспонатов. Когда один из охранников остановился, чтобы побеседовать с ними, то они сказали, что собирают материал для занятий по истории искусств в колледже.
— Но именно в том крыле, где находится азиатская экспозиция, на третьем этаже, я что-то почувствовала, — сказала Эди. — Что там такое, мистер Доллар? Я никогда в жизни такого не чувствовала.
Наверняка не чувствовала, подумал я. Даже такой талантливый и востребованный экстрасенс, как Эди, не каждый день натыкается на настоящий рог Герцога Ада.
— Лучше тебе не знать этого. Какое у тебя было ощущение?
— Я не знаю. Просто… сильное. Чем дальше мы шли, тем сильнее. Я даже спросила Галину и Оксану, не чувствуют ли они что-нибудь. Ощущение было такое, не знаю, будто на улице кто-то асфальт долбит. Зубы болели.
— Это все, что ты можешь сказать? Только то, что это очень мощная штука?
— Самое сильное ощущение было в экспозиции Западной Азии, в самом конце. Такое, что я не смогла там долго находиться, но и источник не смогла обнаружить. В смысле, я не видела ничего конкретного, что создавало его, оно просто будто окружило меня.
Что означало, к сожалению, но не к удивлению, что рог где-то спрятан, возможно, в одном из подсобных помещений.
Когда мы высадили Эди у ее дома, я расплатился с ней, прибавив пятьдесят баксов за вредность. В принципе плохо эксплуатировать детей с паранормальными способностями, но еще хуже недоплачивать им за это.
Значит, музей. Донья Сепанта, она же Энаита, Ангел Дождя, регулярно его посещает. Вероятно, здесь она встретилась с Элигором, когда их сотрудничество только начиналось. Сотрудничество, приведшее ко всем тем безумным и опасным событиям, которые произошли со мной в течение последнего года. Сотрудничество, зафиксированное обменом — ее пера на его рог. А теперь Эди Парментер сообщила мне, что в азиатском крыле музея, строительство которого спонсировала Энаита, находится нечто мощное. Скучная часть работы закончилась. Пришло время придумывать, как украсть у могущественного ангела то, что она никак не желает потерять.
На самом деле, после нескольких дней разработки операции я уже просто был не в силах ждать. Эта спешка не имела никакого отношения к надвигающемуся сезону покупок к Рождеству, как и к красным, черным и зеленым флагам, посвященным Кванза, африканскому Новому году, которые развесили по всем улицам Рэвенсвуда, района, где располагалась квартира Каз. Я уже толкнул снежный ком, и он катился по склону, становясь все больше и обретя собственную инерцию. Неизвестно, сколько еще я смогу динамить моих боссов, кроме того, я уже оповестил Энаиту о том, что перешел в наступление. Не говоря уже о «Движении Черного Солнца», если за ограблением дома Джорджа стояли они, а я в этом был почти уверен. В этом случае они знали, что я интересуюсь Доньей Сепантой, ее делами и имуществом. Так что момент, когда очередной порыв ветра снесет какой-нибудь из карточных домиков, был лишь вопросом времени.
На следующий после посещения музея день я приступил к Второму Этапу.
Амазонки снова принесли «Джуниор Бургеры» и жареные луковые кольца, еду, к которой они теперь пристрастились. Я дал им поесть, а потом заговорил.
— О'кей, народ. Отправляемся за покупками.
— Замороженная пицца, — сказала Галина. — Здесь в Америке хорошая замороженная пицца. В Украине она только замороженная, но не пицца вовсе.
— Я уже немного начинаю сомневаться в вашей приверженности делу Скифии, — сказал я. — Похоже, вы больше пробуете разные виды помоечной еды, чем пытаетесь завербовать в амазонки американских подруг.
— Мы не вербуем, — со всей серьезностью сказала Оксана. — Только принимаем тех, кто приходит к нам.
— А дорога в наш лагерь в горах долгая и трудная, — сказала Галина, жуя луковое кольцо. — Большинство сворачивают обратно. Так мы узнаем, что они — не настоящие скифы.