Медленная, долгая ходьба успокаивает нервы, упорядочивает мысли, позволяя вникнуть в проблемы, с которыми долго не можешь справиться, располагает к откровенности, к
неспешным беседам, когда любой, даже сугубо личный вопрос не кажется некорректным.
– Расскажите, где вы познакомились со своей будущей женой? – попросила однажды Тая.
– Всё достаточно прозаично, – Олаф сцепил руки за спиной. – На студенческой вечеринке. Пригласил Дону танцевать, как только заиграла музыка. И уже не отпускал. Мы протанцевали до утра.
– А как догадались, что Дона – та самая? Почему именно её пригласили? – любопытствовала Тая.
– Женщины, хоть из разных миров, а похожи: такой же вопрос задавала мне позже и Дона, – усмехнулся Олаф. – Кстати, я не собирался идти на вечеринку. Маячил серьезный экзамен, к которому следовало готовиться, не сдашь – вылетишь из университета. Безумно устал и, честно говоря, предпочел бы выспаться, чем плестись куда-либо. Но друзья настаивали, я поддался на уговоры, хотя про себя решил, что сбегу, как только зазвучит музыка – все отвлекутся, появится возможность исчезнуть незаметно. Музыка заиграла, я двинулся к выходу и задел плечом стоящую у двери девушку. Извинился, но было так шумно, девушка не расслышала, подумала, что приглашаю танцевать. Потянула меня за руку, так мы оказались в центре комнаты. Что удивительно – я влюбился в Дону, даже толком не рассмотрев, только держа за талию, лишь вдыхая томный запах её волос. Потом это обстоятельство стало нашей семейной шуткой. Как открыла секрет Дона, волосы пахли мятным шампунем, если бы она случайно воспользовалась персиковым, я бы начал чихать – у меня аллергия на этот фрукт – и возненавидел девушку. В комнате было темно, но я, даже зажмурившись, каждой клеточкой своего тела ощущал мощный световой поток. Внутренний свет – вот чем обладала Дона и чем отличилась от других. Свет предназначался только мне и я его увидел.
– Свет? Как поэтично! – завистливо вздохнула Тая. – А во мне, наверное, нет никакого света. Хочу любить и быть любимой, но ничего не получается. Отношения завязываются и… моментально развязываются. Не склеиваются. Никто рядом не задерживается. Упорно и долго ищу человека, с которым мы дышали бы, как вы с Доной, в унисон. И не нахожу. Один сплошной обман.
– Мне казалось, что такого человека ты уже нашла, – Тая остановилась и удивленно-вопросительно распахнула глаза. Олаф торопливо подсказал: – Вы с Ильей очень похожи. Оба упрямые. Каждого из вас постигла неудача в личной жизни, после чего вы выработали единую линию поведения: чтобы не испытывать в дальнейшем разочарований от неудавшейся любви, лучше не любить вовсе. Своеобразная защитная реакция. На мой взгляд, глупая.
– Но мне Илья ничего не рассказывал про свои проблемы, – пожаловалась Тая.
– Так ты и не спрашивала, – резко отреагировал Олаф, но потом, понимая обстоятельства, в которые сам загнал кромов, смягчился: – Или, скорее, не успела. Вы слишком недолго пробыли вместе. Я внимательно изучил материал, собранный агентами под прикрытием. Выбрал вас не случайно – почувствовал между вами глубокую внутреннюю связь. Что касается Ильи, в первый раз парень пережил трагедию, когда жена подала на развод и переехала в другую страну. Обжегшись, он перестал доверять женщинам.
– А я мужчинам, – не стала скрывать Тая, подозревая, что позорный роман с Владом, наверняка, тоже попал в отчет агентов.
– Потом судьба посмеялась над ним во второй раз, – мысленно перелистывал досье «объекта» профессор. – Пришлось отказаться от мечты – парень хотел стать профессиональным художником, но требовались деньги, чтобы помогать свекрови-инвалиду, которая осталась у него на руках.
– Мне тоже не нравилось работать в библиотеке, – подхватила девушка. – Попробовала вырваться из нелюбимой профессии, но ничего не получилось. Да, вы правы. Мы похожи.
– И подходите друг другу, – подытожил Олаф. – Тем более что теперь связь между вами стала еще крепче – ваш малыш!
– Илья даже ничего не знает про нас! – искреннее посетовала Тая.
Восклицание удивило её саму. Неужели и вправду переживает, что Перегудов находится далеко от неё? Но, сделав смелый шаг и заглянув в самые глубины себя, туда, где в человеке сливаются душа и сердце, она поняла, что давно подсознательно ждет… Илью. Он должен почувствовать, что с ней что-то произошло, что она в беде. Ведь когда раздался взрыв, Илья прикрыл её собой. Не раздумывая, бросился на защиту, значит, Тая ему дорога? Их растащили, Илью затем оставили на острове. Но парень не мог просто так вернуться домой и забыть обо всем. Он, наверняка, ищет её.
Но… не способен помочь.
Потихоньку девушкой овладевала депрессия. Окружающие технические чудеса, болтовня Ранди, которого Олаф, маявшийся от вынужденного безделья, потихоньку обучал земному языку, утратили новизну и потеряли привлекательность. Фрукты-соки, вообще вид любой еды вызывали тошноту и изжогу. От жалости к себе и своему положению постоянно хотелось плакать, слезы ручьями текли по щекам и остановить поток, а тем более контролировать не получалось. Тая, прочитавшая за время «сидения» в библиотеке множество книг, поняла, что вместе с гормональной перестройкой начинаются «побочные эффекты» беременности, ребенок требует от организма повышенного внимания.
Девушка стала плохо спать, мучили кошмары, часто Тая не могла сомкнуть глаза до рассвета. Вот и сегодня ночью проснулась оттого, что волна липкого холодного пота прокатилась по телу. Она слышала детский плач! Но откуда ему взяться? Укутавшись в одеяло, прислонив подушку к спинке кровати, Тая заставила себя сосредоточиться и попробовала сложить обрывки ночного кошмара. Какая-то фраза настойчиво пробивалась из подсознания. Что-то касательно ребенка… Да-да, Олаф еще в первый день упомянул, что находится в доме пока… «Пока не появится возможность взять образец крови у плода». Плода? Почему профессор употребил такой отстраненный термин? Неужели наты не собираются дожидаться, когда малыш родится на свет, а приступят к «забору образца», лишь только у будущего малыша сформируются вены? Этим извергам совершенно наплевать, как это отразится на здоровье крошечного создания?
Угроза – вот почему появились ночные кошмары. Над её ребенком нависла угроза! И чем дольше она находится в «чудо-доме», тем реальнее станет кошмар. Девушка скомкала одеяло с павлинами, вскочила с кровати – нужно бежать. Немедленно. Пока беременность – чуть больше двух месяцев – не так заметна и Тая еще способна передвигаться быстро. Они с Олафом должны скрыться. Скорее бы утро! Она сможет убедить старика.
Они шли молча по песчаному пляжу. Тая тянула с разговором, уводя профессора подальше от ушей большого дома. Наконец, девушка резко остановилась.
– Нам нельзя здесь больше оставаться, – землянка взяла Олафа за руку и крепко сжала. – Я не позволю навредить ребенку.
– Увы, – опустил голову Олаф, боясь заглянуть в глаза подопечной. – Отсюда не сбежать, я пробовал прикинуть варианты. Бесполезно.
– Почему? Я не видела, например, ни одного живого охранника, – убежденно заявила Тая. – Даже собаки нет. Чего мы боимся?