— Я же тебя просила ничего не крутить! — воскликнула она, забирая у Альки ладанку.
1 мая 1942 г. Берлин
После профессора Кляйна, такого же миниатюрного, как и его фамилия, на трибуну поднялся доктор Отто Вагнер. Уж если кому-то в голову и пришла бы идея искать Хельмуту Кляйну полную противоположность, то доктор Вагнер, безусловно, ею являлся. Выступление Вагнера было запланировано последним, что говорило о важности доклада и положении самого докладчика в иерархической структуре Аненербе. Крепкий сорокапяти летний мужчина ростом за метр девяносто, без каких-либо жировых отложений в области торса, всем своим обликом так и просился на немецкий агитационный плакат или на главную роль в качестве символа нации в один из фильмов Лени Рифеншталь. Было видно, что этот, наделенный отрицательным обаянием тип, сделает себе карьеру где угодно, будь то съемочная площадка или ад.
В отличие от речи профессора Кляйна, мыслящего узконаправленными тактическими категориями, выступление Отто Вагнера было стратегическим. Доклад одетого в форму С С великана с опознавательными отличиями оберштурмбанфюрера сводился к следующему.
Максимально быстро, не жалея средств и сил, собрать на оккупированных территориях все возможные культовые предметы и сокровища, магические амулеты, включая даже языческих идолов, каббалистические медальоны, духовные феномены — все, абсолютно все то, что хоть каким-либо образом позволяет вступать в связь с потусторонними силами, дающими безграничную власть над миром.
— Лучшие умы рейха работают по всему земному шару. Везде, где только может представить ваше воображение. Еще до начала войны снаряжены экспедиции в Латинскую Америку, Индию, Тибет и даже, не удивляйтесь, в Антарктиду. И поверьте, успехи есть. Копье силы из музея в Вене, о котором так долго мечтал фюрер, уже сжимают его крепкие руки. В скором времени мы прикоснемся к Святому Граалю. Чем больше реликвий окажется в наших сокровищницах, тем с каждым днем мы будем становиться сильней и тем быстрей добьемся победы. Недопустимо, что некоторые артефакты еще находятся в руках унтермэншей, наша задача — изъять их и сосредоточить в рейхе, создать наш собственный, самый могущественный в мире арийский арсенал.
Истина одна, но мудрые идут к ней разными путями. Придет время и каждый из вас, верных сынов великой Германии, отопьет из Чаши Грааля, обретя славу и бессмертие. Фюрер прав, рождается нечто несравненно большее, чем рождение новой религии, — с пафосом заключил Вагнер свою речь.
«Боже, какой все-таки болван этот Вагнер, а может он просто сошел с ума? — подумал про себя профессор Кляйн, и по окончании мероприятия он попытался незаметно улизнуть из аудитории. — Грааль, Антарктида… Дай таким волю, они и статую Зевса откопают, а потом еще и водрузят ее возле Рейхстага. Так спокойно и рассудительно начал, а в конце сорвался на истерику, — бормотал себе под нос профессор, пробираясь сквозь толпу ожидавших у выхода почитателей Вагнера. — Нет, стоп, что-то важное я еще не сделал! Ах да, нужно же обязательно познакомить Генриха с Вагнером!»
— Куда вы так торопитесь, уважаемый герр Кляйн? — в ту же секунду окликнул его только что звучавший с трибуны голос. Старый профессор вздрогнул от неожиданности, обернулся и медленно подошел к коллеге. В тот же миг на глаза профессору попался Генрих. Он стоял чуть поодаль и держал в руках недавно вышедшею книгу за авторством Вагнера.
— Ах да, тороплюсь. Конечно же, я тороплюсь представить вам своего хорошего друга, вот он, собственной персоной, — профессор указал на Генриха.
— Профессор, из вашей лекции я понял, что вы остались на своих позициях. Хотя вас можно понять, старческий консерватизм всегда был преградой на пути новых открытий. Хоть вы и прочли материал по заданной тематике, но сделали все это кисло, без задора. Не пора ли вам подумать о пенсии и освободить место вот для таких молодцев, как этот, с которым вы хотите меня познакомить, — Вагнер кивнул на Генриха. — Ваш ученик? По-моему, вы приготовили себе достойную замену. Давайте книжку, подпишу, — обратился Вагнер к Генриху. Генрих приблизился и протянул ему книгу.
— Генрих Штраубе. Весьма талантливый, подающий надежды ученый, свободно владеющий десятью языками, — представил Кляйн своего молодого знакомца, радуясь тому обстоятельству, что удалось отвести разговор от своей персоны и выполнить навязчивое приказание, крепко вбитое в профессорское подсознание чужой волей. Тем временем Вагнер занес услышанное имя на форзац, захлопнул книгу и вернул ее Генриху, впервые взглянув на него с интересом.
— Скажите, как вас там, — Вагнер раскрыл книгу и заглянул на страницу с автографом, вспоминая имя молодого человека, — ах да, Генрих. Русским языком вы тоже владеете?
— Скажу больше, доктор, — ответил Генрих. — Я на нем думаю.
— Даже так? — заинтересовался Вагнер. — Не увиливайте от ответа, господин Кляйн, — вновь бросив на профессора холодный взгляд, произнес Вагнер. — Вам действительно противно преподносить материал в рекомендованном мной ключе? Все норовите по-своему повернуть?
— Вам показалось, коллега, я делаю все так, как вы рекомен-дуете. Просто вы относитесь ко мне предвзято, да и вообще сегодня не в настроении. Интересно, уважаемый Отто, почему вас, как специалиста по Индии, Тибету и Латинской Америке вдруг заинтересовал русский язык. Неужели ваша следующая книга будет посвящена раскопкам в России? Ведь это не совсем ваш профиль, — ответил Кляйн, все дальше уводя разговор в другое русло.
— Не совсем Россия, если уж быть точным. Скорее ее часть — Ост-ланд, — сверкнул глазами Вагнер. — Пути Господни неисповедимы, неизвестно где нам всем придется потрудиться во славу Германии.
— Ну, тогда Господь вам в помощь. А ведь он, я имею в виду Господа с его неисповедимыми путями, действительно вам помогает, — указав на Генриха, ответил профессор, — лучшего специалиста по русской словесности вам не найти. Извините, можно я пойду, а то, боюсь, я не добегу по своим делам. Старость не радость, знаете ли… — профессор несколько раз быстро переступил с ноги на ногу. «К каким только ухищрениям не приходится прибегать, лишь бы поменьше общаться с этим злодеем», — подумал профессор и, не дождавшись прощальных любезностей, поспешил к коридору.
— Старый простатик, — сказал ему вслед Вагнер. — Надеюсь, молодой человек…, — Вагнер взял из рук Генриха только что подписанную книгу и еще раз посмотрел на имя адресата. — Генрих Штраубе? Весьма приятно познакомиться, Генрих. А не дальним ли родственником вы приходитесь барону Вильгельму Штраубе и его дражайшей супруге Анне?
— Не совсем дальним, но все же родственником. Я их племянник по материнской линии, — грустно улыбнулся Генрих.
— Давно мечтал познакомиться с советским шпионом, — рассеянно обронил Отто Вагнер. Генрих почувствовал, как по телу, от копчика до макушки, пробежал неприятный холод.
21 мая 1807 г. Несвиж
Карета, поскрипывая новыми рессорами, легко вкатилась по деревянному настилу во двор замка, и в доме сразу все пришло в движение. Молодой князь Доминик Радзивилл только что вернулся с утренней охоты, еще не успел перееодеться, и потому, как был в охотничьем костюме и высоких, заляпанных грязью сапогах, так и вышел навстречу гостям вслед за целой сворой слуг, поигрывая плетеным в три ремня хлыстом. С утра у него было отличное настроение, несмотря на то, что лег он поздно и долго не мог уснуть, ворочаясь под толстым пуховым одеялом. Спальня была слишком жарко натоплена, что противоречило его спартанским привычкам. Однако он не стал никого наказывать, а ограничился лишь коротким замечанием, сделанным во время утреннего туалета камердинеру, человеку ответственному, но слишком уж опекавшему его. Он служил князю еще со времен жизни его в доме Чарторыйских, и Доминик привык к нему. Вообще надо сказать, что молодой князь отличался той редкой терпимостью и великодушием к людям низших сословий, которые совсем не свойственны его кругу и часто воспринимаются окружением как свидетельство слабости характера. Однако упрекнуть в этом Доминика никому бы и в голову не пришло, да он бы и не позволил.