Квинту это не понравилось, но он не собирался в этом признаваться.
– А ворон?
– Ворона он не видел, – не стал отрицать товарищ.
– Ну, вот. Даже если он и влетел в храм, то всего лишь чтобы спрятаться от дождя.
На губах Калатина промелькнула улыбка.
– Может быть. Ты знаешь, я бы не стал обращать на такие вещи внимания, но они происходят все время. Недавно в Пицене шел каменный дождь.
– Да брось! Каменный дождь?
Казалось, товарищ его не слышит.
– На прошлой неделе жрецы видели капли крови в источнике Геркулеса. Это может означать только одно…
Квинту стало не по себе. Люди суеверны и охотно видят божественное вмешательство в самых обычных происшествиях, но жрецы не столь легковерны. Многие считают, что они знают, когда боги начинают обращать внимание на земные дела. Отец Квинта был более циничным; юноша вспомнил, что Фабриций говорил о жрецах после того, как его сын убил медведя, чтобы отпраздновать свое совершеннолетие, и потом, перед сражением у Требии, когда зловещие предзнаменования случались регулярно.
«Тогда было проще отбросить подобные истории как глупые слухи», – с тревогой подумал Квинт. Но поражение от Ганнибала казалось исполнением дурных предзнаменований. И, если они повторяются, не значит ли это, что боги недовольны? И что Карфаген добудет еще одну победу? Прекрати!
– Могу спорить, что Гай Фламин не тревожится о такой чепухе, – сказал Квинт, стараясь, чтобы его слова прозвучали уверенно.
Калатин рискнул выглянуть наружу.
– Вполне возможно. Но какой новый консул покидает Рим прежде, чем его утвердили на Форуме?
– Он поступил так, чтобы разозлить Сенат. Фламин затаил обиду на многих сенаторов из-за того, как они себя повели шесть лет назад во время его триумфа после победы над инсубрами.
– Кого это теперь волнует? – воскликнул Калатин. – Сейчас не время сердить богов. А он так и поступил, покинув столицу, не дождавшись окончания надлежащих церемоний.
Квинт не ответил, потому что считал так же. Будь это единственным неправильным поступком, совершенным Фламином, таких неприятных мыслей не возникало бы. То, что он игнорировал требования Сената и не возвращался в Рим, еще не было концом света, но Квинту не нравилась история о выборе теленка для жертвы, когда Фламин прибыл в Арретиум. Ко всеобщему ужасу, теленок вырвался из рук жреца после первого неудачного удара ножом. И даже после того, как его поймали, ни у кого не нашлось мужества его убить. Привели второго теленка, который умер без сопротивления, но, все вместе, это оставило очень неприятное впечатление.
– Именно по этой причине лошадь его сбросила, когда он попытался уехать на следующий день, – сказал Калатин. – И штандарт застрял в земле.
– Я думаю, он правильно поступил, когда приказал знаменосцу выкопать проклятый штандарт, если ему было не по силам просто выдернуть его из земли, – сказал Квинт, пытаясь разжечь в себе боевой дух. – Фламин храбрый человек и достойный лидер. Солдаты его любят. И нельзя сказать, что мы ничего не предпринимаем. Мы отслеживаем движение войска Ганнибала и ждем подходящего момента для сражения. Нам повезло, что нас определили в кавалерию Фламина. Представь, как бы мы себя чувствовали, если бы застряли в Аримине. Не сомневаюсь, ты бы предпочел находиться в армии полководца, который намерен сражаться?
– Гней Сервилий Гемин не трус! – рявкнул знакомый голос.
Они оглянулись, удивленные и смущенные. Калатин вскочил и отсалютовал, а Квинт лишь бросил мрачный взгляд на вошедшего.
– Не думаю, что Квинт имел это в виду, командир, – запротестовал Калатин.
Фабриций перевел строгий взгляд на сына.
– Ну?
– Я не говорил, что Сервилий трус, – пробормотал Квинт.
– Рад слышать! – саркастически проговорил отец. – Не тебе, юному кавалеристу, судить о консуле. Сервилий делает то, что ему приказывает Сенат, – охраняет восточное побережье на случай, если Ганнибал направит туда свое войско. В задачу Фламина входит защищать западное побережье, если гугга примет решение его атаковать.
– Мне кажется неправильным позволять Ганнибалу и его армии грабить сельскую местность. Меня тошнит от вида разоренных и сожженных дотла ферм и убитых жителей, – сказал Квинт, разрешая вспыхнуть гневу на отца, который усиливали злодеяния карфагенян.
– И мне, – искренне признался Калатин.
– О, нетерпение юности! Не бойтесь, – подмигнул им Фабриций. – Фламин рассчитывает поймать Ганнибала между своей армией и армией Сервилия. Если ему будет сопутствовать успех, мы разделаемся с гуггой, как с галлами у Теламона.
Слова отца порадовали Квинта, но следующая его фраза оказалась подобной удару в солнечное сплетение.
– Если все получится, Калатин, ты еще увидишь боевые действия.
Квинт уставился на отца. «Только не сейчас, – подумал он. – Пожалуйста». Калатин также не смог скрыть удивления.
– Я не понимаю… Моя рука почти зажила. Я готов сражаться.
– Это не имеет отношения к твоей ране. Ты должен немедленно вернуться домой. Калатин же и семеро других всадников будут служить в кавалерии Сервилия.
Ошеломленный Квинт молчал.
– В Аримин? Но почему, командир? – недоуменно спросил Калатин.
– Фламин получил послание от Сервилия. Ему нужны люди, имеющие опыт сражений с кавалерией Ганнибала. В распоряжении Фламина таких воинов много. А у Сервилия их почти нет, и ему нужны всадники, способные рассказать его людям о тактике карфагенян. Мы согласились отправить к нему восемь кавалеристов. Я выбрал подходящих воинов.
– Но почему я не могу отправиться вместе с ними? – с жаром спросил Квинт. – Я уже достаточно взрослый! Кроме того, я давал клятву.
– О, Гадес [7] … Ты никогда не научишься следить за своим языком. Я все больше и больше вижу в тебе твою мать, – резко сказал Фабриций. – Я говорил с Фламином. Ты отправляешься домой, и тут больше нечего обсуждать. – Он что-то прочитал в глазах Квинта и сурово поднял палец. – Ты все еще будешь кавалеристом. Тебя могут призвать снова, но только после того, как ты будешь готов. Если я услышу о твоих новых похождениях, то позабочусь о том, чтобы твоя клятва была аннулирована.
В этот момент Квинт ненавидел отца всеми силами души.
Фабриций повернулся к Калатину.
– Ты также намерен протестовать?
– Нет, командир. Я бы предпочел остаться, но если таков твой приказ, я его исполню.
– Хорошо. Как и ты. – И Фабриций быстро вышел из палатки.
Разъяренный Квинт посмотрел ему вслед. Отправляйся в Гадес!