– Хорошо. Для начала арестуйте самозваного гонца.
– Он уже уехал. Сразу после того, как доставил послание.
– И вам не показалось это подозрительным? – нахмурился я.
– Э… нет, милорд… да.
– Болван.
– Так точно, милорд.
Я поморщился. Как можно до такой степени потерять человеческое достоинство? Разве можно так унижаться?
– Тогда слушайте внимательно. Есть основание полагать, что враги родины и веры с помощью магии создают двойников наших святых лидеров. Потом этих двойников засылают сюда и заменяют ими настоящих людей. Наш отряд послан к грешникам, чтобы разобраться с этим и найти врагов веры, этих негодяев, для которых нет ничего святого. Каждая минута промедления может стать роковой. Теперь вы понимаете, что натворили? Вы можете раскрыть цели нашего похода перед врагами. Но все же вы невольно помогли нам. Я это обязательно отмечу в докладе Служителю. Все это доказывает, что враги гораздо ближе, чем мы думали. Оказывается, кто-то из двойников уже проник наверх, и теперь они стараются помешать нашей миссии, что доказывает случай с курьером.
– Я не думал, что все так серьезно, – перепугался Весторий.
– В этом и беда, что вы не думаете. Все гораздо серьезней. Поэтому нам задерживаться здесь никак нельзя. Вы же сделаете вот что… Вы говорили, что гонец был от Нора, секретаря Окружного Святителя?
– Так точно!
– Да, враги высоко проникли…
– Вы считаете?!
– А кому еще могло понадобиться помешать нашей миссии? Значит, этот самозваный секретарь скоро явится сюда, чтобы разузнать подробности. Слушайте внимательно. Вы распускаете слух, что арестовали чужеземцев и посадили их в тюрьму. Найдите несколько добровольцев из солдат, нарядите их во что-нибудь подходящее, и под конвоем проведите по улицам. Как только явится секретарь Нор, точнее, самозваный секретарь, вы встретите его со всеми почестями, а потом тихонько арестуете и посадите в одиночную камеру. Поставьте охранять его самых преданных и надежных людей. Самозванец ни с кем не должен общаться. И самое главное – никому не докладывайте об аресте. Я не знаю, сколько еще врагов проникло наверх и не хочу, чтобы они встревожились. Вы поняли?
– Но милорд, я не могу! Я не имею права арестовать человека, занимающего такой пост!
– Вы сами ввязались в это дело, – жестко сказал я. – Извольте исправлять то, что натворили! И еще, – я приблизил к нему лицо. – Это дело ССВ, считайте, что вы получили разрешение.
Весторий, кажется, опять приготовился упасть в обморок. ССВ, или Святая Служба Веры, не та организация, с которой можно шутить в Парадизии. Инквизицию люди боялись всегда и везде.
– Будет исполнено, милорд, – пролепетал префект. Доказательств, что я действительно принадлежу ССВ, он уже не потребовал.
– Очень хорошо, а теперь я забираю с собой вот этих солдат. Они были свидетелями разговора и теперь невольно могут предупредить самозванца. Сами понимаете, они еще недостаточно крепки в вере. Возле границы я их отпущу, а когда они вернутся, самозванец уже будет схвачен. По крайне мере, я на это рассчитываю, – я угрожающе посмотрел на Вестория.
– Да-да, конечно. Миглоу, ты и твои солдаты поступаете в полное распоряжение милорда рыцаря. Выполняйте все его указания. – Префекту пришлось дважды повторить приказ, прежде чем Миглоу расслышал его сквозь заткнутые ладонями уши. Он поклонился и отдал короткое распоряжение.
– И еще, Весторий. Вы ничего не забыли?
– Что, милорд? Я не понимаю…
Я плотоядно улыбнулся.
– Верните наше оружие и вещи.
Префект сглотнул.
– Простите, я как-то не подумал об этом. Миглоу, верните все вещи.
То, с какой скоростью был выполнен этот приказ, говорило, насколько нас теперь боялись стражники.
– До свидания, Весторий. И помните, никому не докладывайте об аресте, я сам сообщу кому надо, и за пленником придут. А до тех пор держите его в тюрьме и лучше, если о нем будете знать только вы и ваши доверенные люди.
Весторий кивнул.
Я махнул друзьям и вскочил в седло. Галопом, в сопровождении эскорта из пятнадцати всадников, мы покинули город Его Имени и взяли направление на границу Парадизии.
Понимая, что не стоит разговаривать в присутствии стражников, никто из моих друзей заговорить не решился, но их взгляды, бросаемые на меня, были красноречивее всяких слов. Буефар, кажется, был ошеломлен всем происходящим и испытывал одновременно облегчение и тревогу. Кажется, он с трудом мог дождаться того момента, когда сможет поговорить со мной без всяких помех. Рона же буквально распирала гордость, и он посматривал на меня с видом собственника, как бы говоря: «Это мой друг. Вот он какой. А он еще и не то может». Но дороже всего мне было то уважение, которое я увидел в глазах Далилы. Почему-то оно для меня было гораздо важнее, чем одобрение Эльвинга или восхищение Рона.
Деррон же отношение к происходящему выразил в трех фразах:
– С каждым разом ты удивляешь меня все больше и больше. Интересно, что ты отколешь в следующий раз? Ради того, чтобы посмотреть на это, действительно стоит жить.
Что бы он сказал, узнав, каких сил мне все это стоило? Это явно не то, что можно проделывать каждый день.
– Первый раз вижу, чтобы чужеземец, грешник, как они называют, повелевал святыми стражниками и распоряжался в префектуре Парадизии как в собственном доме, – добавил Мастер.
Через полтора часа мы покинули пределы Парадизии и расстались с эскортом, который сильно упростил оставшийся путь.
– Миглоу, – попросил я на прощание. – Когда вы встретитесь с самозванцем, передайте ему от меня одну фразу. Это назидание для врагов веры. Вы знаете амстерский язык?
– Нет, милорд.
– Тогда заучите буквально: Не стоит копать яму другому, в нее можно и самому угодить. Повторите.
Миглоу повторил. Я исправил ошибки произношения и заставил его повторить снова. Так продолжалось до тех пор, пока я не убедился, что его можно будет понять.
– Прощайте, Миглоу и не забудьте передать мое послание – оно будет для него весьма полезно.
– Энинг, может хоть сейчас ты объяснишь нам, что происходит? – сердито спросил Буефар, когда мы пересекли границу и расстались со стражниками. – Откуда у тебя документы с такими полномочиями? Да еще в Парадизии?
– Какие документы? – невинно спросил я. – Вы об этих бумажках?
– Что это? – Буефар развернул протянутые ему бумаги. – Но это пропуск в Парадизию и какая-то дурацкая бумага о проверке душ, – удивленно заметил он.
– Вот именно. – Я с некоторым самодовольством потер ногти правой руки о кольчугу и с преувеличенным вниманием полюбовался результатом.