Затем на ребристую дорожку транспортера стали поступать многочисленные баулы жен-щин-туркменок, которые летали в Москву с коммерческими целями.
— Зря мы сумки сдавали в багаж, — решил Сергей. — Не такие уж и большие были.
У трех стоек с неширокими проходами между ними они проходили досмотр грузов. Торгашки проволокли свои тюки беспрепятственно. Остальных пассажиров досматривали внимательно. Приходилось открывать чемоданы. У одного солидного мужчины спросили о записях двух видеокассет. Он стал объяснять, что там боевики. Тут же возник вежливый мужчина в штатском и попросил владельца кассет за перегородочку, чтобы быстренько просмотреть их на видеомагнитофоне. У девушки, похожей на азербайджанку, отобрали номер «Плейбоя». Интеллигентного вида командированный москвич лишился кипы газет. Если любительница «Плейбоя» рассталась со своей вещью безропотно (сказала с чисто восточным фатализмом «Ай, ладно»), то командированный стал возмущаться:
— Я не понимаю, а при чем тут газеты? Я что, «Майн Кампф» везу?
— Какой такой кампф-мампф? — пожал плечами таможенник. — Хотите, ждите пару часов, пока мы ваши газеты прочитаем.
— Зачем вам читать мои газеты?! — не унимался москвич.
— Будете ждать или сами уйдете? — довольно апатично отреагировал таможенник.
Командированный только махнул рукой и сказал:
— Я вам их дарю. Черт знает что, — пробормотал он, удаляясь.
Сергей и Шурик на таможне проблем не имели.
Они вышли на улицу, и тут Сергей сказал:
— Надо в пункт обмена — баксы поменять.
Туркмен в штатском с таркеткой работника аэропорта на груди указал им на зал, через который они выходили на улицу.
Они вернулись и поменяли в пункте обмена валют по сотне долларов на местную валюту. Курс был по пять с половиной тысяч манатов за один доллар. Когда они меняли деньги, их не покидало странное чувство, что они каким-то образом одурачены. Это ощущение подтвердилось тем, что только они из всех прибывших этим рейсом стали менять доллары на манаты в банковском пункте. Кроме того, как показалось Сергею, стоящая поблизости группка туркмен покосилась на них с большим удивлением. И на окошке была на трех языках надпись, распечатанная на принтере: «ТОЛЬКО ПОКУПКА». На всех купюрах было лицо человека с седыми волосами, которое смотрело на них во время всего полета: портрет его на фоне зеленого флага был привинчен к салонной перегородке «Боинга».
Они вновь вышли на улицу, миновали все процедуры быстро. Было около половины пятого местного времени. На улице было еще темно.
Они выяснили, что первые автобусы до города появятся не раньше половины шестого, и решили взять такси.
Такси было много. Ашхабадские таксисты управляли, как выяснилось, желтыми малолитражками турецкой сборки. Но их было лишь четыре машины, и Сергею с Шуриком такси не досталось. Зато был богатый выбор частных водителей. К ним подошел сухощавый туркмен в многоугольной парусиновой кепке и сказал:
— Куды эдищь?
Они впервые встретили туркмена, который так плохо говорил по-русски.
— Гостиница, — сказал Сергей.
— Отель? — уточнил водитель.
— Отель, отель, — закивали Сергей с Шуриком.
— Пьядесьят доллар.
— А далеко ехать? — спросил Сергей.
— Я русски не, не, — замотал головой водитель.
Они решили не проверять знание русского языка прочих извозчиков и сели в его потрепанные «Жигули». В салоне вопило радио. Это были какие-то сугубо местные напевы, местами напоминавшие горловое пение нанайцев, местами — неистовый вопль потерпевшего.
Водитель лихо помчал их по прекрасной асфальтовой дороге к Ашхабаду. По обочинам дороги простирались поля выжженной на солнце травы — единственное, что они разглядели в предрассветных сумерках.
— А большой у них город? — спросил Шурик.
— Да я и не знаю. Я был тут давно и только несколько часов. У братка в госпитале просидел, — ответил Сергей.
Окрестности Ашхабада, или Ашгабата, как его здесь теперь величали, появились удивительно быстро. Окна многих домов еще даже не светились: ашхабадцы еще спали.
— Наверно, тут перед рассветом самый сон из-за жары, — сказал Шурик.
— Наверно, у них кондиционеры есть, — сказал Сергей.
— А дома все что-то небольшие, — заметил Шурик.
— Большие строить боятся. У них тут в сорок восьмом, я слышал, так тряхануло — конец всему, — сказал Сергей.
Они поднырнули под железнодорожный мост и завернули на широкий проспект. Сонный летний Ашхабад предстал перед ними зеленым и чистым городом. На первый взгляд Сергея, он мало изменился за десять лет. Но спустя еще пару километров по тому же проспекту они увидели по обочинам дороги облицованные сплошь мрамором светящиеся особняки солидных контор: декораторы обвели фасад каждого дома по периметру светодиодами — прозрачными гибкими трубками, нашпигованными миниатюрными лампочками. Тротуары были вымощены дорогой плиткой.
На мигающем светофорами пустынном перекрестке они свернули на другой проспект. Впереди они увидели через лобовое стекло озаренные лучами зари горы.
— Тут горы есть? — спросил Шурик.
— Навалом, — сказал Сергей.
— Не люблю, когда горы. — Хотя Шурик выразил эту мысль невнятно, но его бывший ротный прекрасно его понял.
Через пару километров они ехали по тому же проспекту, но уже мимо новых домов, десяти-, двенадцати- и даже шестнадцатиэтажных. Деревьев тут было значительно меньше.
— А говорил, высотки строить боятся, — сказал Шурик.
Горы все вырастали на далеком горизонте.
Машина свернула налево, и спустя несколько минут у напарников возникло чувство, что они возвращаются. Вскоре они опять были среди невысоких кварталов. Между прочим, они проехали мимо двух мелькающих огнями отелей. Перед одним из них крутился на платформе под вывеской «CASINO» подсвеченный прожекторами дорогой автомобиль.
— Тут и казино есть богатые. Отметим для себя, — как-то зловеще проговорил Сергей.
Еще через пару минут Шурик сказал:
— А ведь он нас просто кружит. А, Серега?
Они как раз стояли на перекрестке рядом с
парой небольших автобусов неизвестной им марки и ждали сигнала светофора. Перекресток им показался до боли знаком.
— Слышь, отец! — Сергей выбрал по отношению к водителю лет сорока с небольшим наиболее уважительно обращение. — Если ты сейчас же не подвезешь нас к ближайшей гостинице — пеняй на себя!
Водитель покосился на них подозрительно и сказал:
— Я не понимать.
Тут зажегся зеленый, и они объехали через квартал какой-то туннель. Туннель, как оказалось впоследствии, проходил под пешеходной зоной рядом с ашхабадским цирком. Они объехали бетонную шайбу цирка и увидели восьмиэтажную гостиницу. Она имела вид простой и в то же время внушительный и была похожа в свете раннего утра на глыбу из золота благодаря особому покрытию стекол.