– А мы посеем воздержание, – сказал мистер Бэр, – и будем ухаживать за ним, поливать его и так хорошо вырастим, что на следующее Рождество никто не будет есть за обедом слишком много, а потом хворать от этого. Если ты будешь упражнять свой ум, Джордж, он будет требовать пищи так же, как и твое тело, и ты полюбишь книги, как вот этот философ, – прибавил он, откинув волосы с высокого лба Деми. – Да и тебе тоже нужно воздержание, мой милый. Ты любишь забивать себе голову волшебными сказками и разными фантазиями не меньше, чем Джордж стремится набивать свой желудок печеньем и леденцами. И то и другое нехорошо. Арифметика, без сомнения, далеко не так интересна, как «Тысяча и одна ночь», я понимаю это, но она очень полезна, и тебе пора приниматься за нее, чтобы потом не стыдиться и не сожалеть.
– Но ведь «Гарри и Люси» и «Франц» – вовсе не волшебные сказки, – возразил Деми. – И там говорится о барометрах, о кирпичах, о ковке лошадей и о разных полезных вещах. И я люблю эти книги, ведь так, Дэйзи?
– Да, они полезны, – сказал дядя Фриц, – но ты читаешь «Роланда» гораздо чаще, чем «Гарри и Люси», а «Франца» любишь далеко не так, как «Синдбада». Мне хотелось бы договориться с вами обоими. Пусть Джордж будет есть только три раза в день, а ты будешь читать только по одной волшебной сказке в неделю. За это я устрою вам новую площадку для крикета. Только вы должны дать мне обещание, что будете играть на ней, – прибавил он как можно убедительнее, потому что Фаршированный Кочан терпеть не мог бегать, а Деми обыкновенно читал, когда все играли.
– Но мы не любим крикет, – сказал Деми.
– Сейчас, может быть, и нет, но когда начнете играть, то, наверное, полюбите. Кроме того, хоть сами вы не любите играть, но все ваши товарищи любят, и от вас зависит, будет у них новая площадка или нет.
Это решило дело, и, к величайшему восторгу мальчиков, Деми и Фаршированный Кочан согласились на предложение мистера Бэра.
После этого поговорили немножко о саде, а потом стали петь хором под аккомпанемент целого оркестра: миссис Бэр играла на рояле, Франц – на флейте, мистер Бэр – на виолончели, а Нэт – на скрипке. Концерт доставил всем большое удовольствие, даже старая Азайя, сидевшая в уголке, часто начинала подпевать очень приятным голосом. В этой школе в воскресном пении участвовали все: господа и прислуга, старые и молодые, белые и черные. Когда пение кончилось, мальчики пожали руку мистеру Бэру, а миссис Бэр поцеловала всех, начиная с шестнадцатилетнего Франца и кончая маленьким Робом, который любил целовать маму в кончик носа. А затем все отправились спать.
Мягкий свет лампы под абажуром, горевшей в детской, падал на висевшую в ногах кровати Нэта картину. В комнате было много и других картин, но в этой, казалось мальчику, было что-то особенное: она была в рамке из мха и еловых шишек, и перед ней на маленькой подставке стояла вазочка с полевыми, по-видимому, только недавно сорванными весенними цветами. Это была самая прекрасная картина из всех, и Нэт пристально смотрел на нее, пытаясь понять, что на ней изображено.
– Это моя картина, – сказал кто-то.
Нэт обернулся и увидел Деми в ночной рубашке. Он порезал палец и ходил к тете Джо, чтобы она его завязала.
– Кто же здесь нарисован? – спросил Нэт.
– Это Христос. Он благословляет детей. Разве ты ничего не знаешь о Нем? – с удивлением спросил Деми.
– Знаю… Немножко, но мне хотелось бы знать побольше. Он кажется таким добрым, – ответил Нэт, все познания которого о Боге состояли лишь в том, что он часто слышал, как произносили Его имя всуе.
– Я знаю о Нем всё, – сказал Деми, – и очень люблю рассказы о Нем, потому что все это правда.
– Откуда же ты узнал?
– Мне рассказал дедушка; он знает всё и умеет рассказывать чудесные истории. Когда я был маленьким, то играл его книгами и строил из них мосты, железные дороги и дома.
– А сколько тебе лет?
– Да уже больше десяти.
– Ты знаешь много разных вещей, ведь так?
– Да. Видишь, какая у меня большая голова! Дедушка говорит, что мне придется долго учиться, чтобы ее наполнить. Вот потому-то я и стараюсь набивать ее поскорее.
Нэт засмеялся такому странному объяснению, а потом серьезно сказал:
– Расскажи мне, пожалуйста, про Него.
– Раз я нашел очень хорошенькую книгу, – начал Деми, – и хотел поиграть ею, но дедушка сказал, что ею нельзя играть. Он показал мне картинки и рассказал, что на них нарисовано. Мне очень понравились истории про Иосифа и его злых братьев, про маленького Моисея, плававшего в корзине по реке, но больше всего я полюбил рассказы про Иисуса Христа, и дедушка столько раз их мне повторял, что я выучил их наизусть. Он дал мне эту картину, и ее повесили здесь однажды, когда я был болен. А потом я оставил ее тут, чтобы и другие больные дети могли смотреть на нее.
– А зачем Он благословляет детей? – спросил Нэт, который не мог отвести глаз от лица Христа.
– Потому что Он любил их.
– Это были бедные дети? – с любопытством спросил Нэт.
– Да, должно быть, бедные. Видишь, как плохо они одеты, да и матери их не кажутся богатыми. Иисус Христос любил бедных, помогал им и уговаривал богатых, чтобы они жалели их и были добрее к ним. И бедные очень, очень любили Его! – горячо говорил Деми.
– Он был богатый?
– Нет, очень бедный. Он родился в пещере, а когда вырос, у Него не было никакого дома, где бы Он мог жить, и Ему даже нечего было бы есть, если бы люди не давали Ему. Он ходил всюду и проповедовал, стараясь сделать людей лучше. А потом злые люди убили Его.
– За что же? – спросил Нэт и сел на постели, чтобы лучше слышать.
Ему так хотелось узнать побольше про Христа, любившего бедных.
– Я расскажу тебе; тетя Джо не рассердится за это.
И Деми уселся на соседней кровати, очень довольный, что может рассказать свою любимую историю такому внимательному слушателю.
Через некоторое время няня заглянула в комнату, чтобы посмотреть, заснул ли Нэт, но тут же неслышно отошла от двери и направилась к миссис Бэр. Ее глубоко взволновало и растрогало то, что она увидела в детской.
– Не хотите ли зайти в детскую, миссис, – сказала она, – и полюбоваться на удивительную картинку? – Нэт внимательно слушает Деми, который рассказывает ему про младенца Иисуса.
Миссис Бэр и сама собиралась зайти к Нэту и немножко поговорить с ним перед сном; она знала, что несколько серьезных слов в это время приносят большую пользу. Но когда она подошла к двери детской и увидела, как жадно слушает Нэт своего маленького друга и как горячо тот рассказывает чудесную историю про Христа, подняв глаза на изображенное на картине Его прекрасное, кроткое лицо, ее собственные глаза наполнились слезами и она тихонько ушла.
«Деми, – думала она, – бессознательно принесет этому бедному мальчику больше пользы, чем я. Мне лучше не вмешиваться».