– Фиби уехала. Я не знаю, как жить дальше, если Чарли не станет.
– Фиби вернется, мой милый, а Чарли, будем надеяться, выживет. Когда случаются такие несчастья, самое трудное – свыкнуться с мыслью, что ничего уже не исправить. Не нужно рвать себе сердце, давайте надеяться на лучшее, – Роза старалась найти слова утешения, но не могла.
Однако Арчи скоро взял себя в руки, отер слезы, поднялся и глубоко вздохнул:
– Да, вы правы, благодарю вас. Я не мог удержаться, простите. Сначала меня внезапно разбудили страшной новостью, потом увидел брата в таком ужасном виде… Мне пора. Готовы бинты?
– Одну секунду. Скажите дяде, пусть пришлет за мной, если понадобится моя помощь. Ах, бедная тетя Клара! Как она перенесет это?
– Она почти как помешанная. С ней сейчас мама. Один Бог знает, что будет делать тетя, если…
– Один лишь Бог может помочь ей, – прошептала Роза, когда Арчи запнулся, не в силах произнести рокового слова. – Теперь возьмите бинты и, пожалуйста, как можно чаще давайте мне знать, что у вас делается.
– Конечно, дорогая! – и Арчи вышел из дома с тяжелым сердцем, изумляясь, как Роза может оставаться спокойной, когда Принц при смерти.
Потянулся бесконечный, мрачный день. Ничто не нарушало его тяжелого однообразия. Каждый час Розе присылали записки о здоровье Чарли, его состояние то немного улучшалось, то ухудшалось. Девушка осторожно рассказала о произошедшем тетушке Изобилие, и до самого вечера пыталась отвлечь ее от тяжелых мыслей. В сумерках старушка заснула, а Роза сошла вниз, чтобы зажечь лампы, развести огонь в зале и приготовить чай. Она была уверена, что кто-нибудь из мужчин придет, и знала, что на них лучше подействует спокойный прием и комфорт, чем слезы, темнота и пустота в доме.
И действительно, скоро явился Мэк и, едва войдя в комнату, сказал:
– Ему лучше, кузина.
– Слава Богу! – воскликнула Роза, всплеснув руками. Она следила глазами, как промокший и уставший Мэк подошел к огню, и дружески добавила: – Бедный, как вы устали! Садитесь сюда и отдохните.
– Мне нужно попасть домой, чтобы немного освежиться. Через час я должен вернуться к Чарли. Мама заняла мое место, потому я и смог уйти, а дядя остается там бессменно.
– Не нужно ходить домой. Без тети Джейн вам будет очень тоскливо. Лучше пойдите в комнату дяди и отдохните там, а я пока приготовлю чай. Позвольте мне поухаживать за вами! Мне нужно чем-то заняться, это ожидание так мучительно!
Последние слова выдали, сколько душевных сил тратила Роза, чтобы сохранять спокойствие. Мэк с удовольствием уступил ее заботе, радуясь надежной домашней атмосфере, созданной девушкой. Он отправился отдохнуть, а когда вернулся, у камина его уже ждал маленький уютный столик с чайным прибором. Роза пошла ему навстречу нетвердыми шагами и обильно обрызгала духами из флакона:
– Я не могу выносить запаха эфира; он напоминает мне о страшных вещах.
– Что за странные создания женщины! Арчи рассказал, что вы стойко выслушали известие о трагедии с Чарли, а теперь бледнеете от дурного запаха. Я не могу объяснить себе этого, – проговорил Мэк, смиренно принимая ароматный душ.
– Я тоже не могу, но весь день я без конца представляла себе разные ужасы и совсем расстроилась. Не будем говорить об этом, садитесь и пейте чай.
– Вот еще одна странность. Чай – женское лекарство от всех болезней и людских немощей, но в нем нет ни малейшей питательности. Я бы охотнее выпил стакан молока, – Мэк уселся в кресло и протянул ноги к огню.
Она принесла ему молока и заставила что-то съесть. Затем пошла за фортепьяно и стала наигрывать тихую мелодию, у нее не было сил петь в такой момент. Мэк устало прикрыл глаза и задремал, но когда пробило шесть часов, вскочил, собираясь уйти.
– Вот, смочите ему волосы. Это Чарли подарил мне. Ему нравился запах этих духов, а мне так хочется хоть чем-нибудь помочь ему, – с этими словами она очень серьезно сунула в карман кузену маленький флакон. Мэк не посмел смеяться над этим чисто женским поручением.
– Хорошо, я передам. Может, я могу еще что-нибудь сделать для вас, кузина? – спросил он, пожимая холодную руку, которая с такой готовностью служила ему.
– Нет, больше ничего не нужно. Но если внезапно ему станет совсем плохо, обещайте прислать за мной тотчас же, даже если это случится ночью. Я должна проститься с ним.
– Я приду за вами. Но эту ночь, Роза, вы можете спать спокойно. Завтра утром, надеюсь, я принесу вам хорошие вести.
– Да благословит вас Бог! Приходите пораньше. Я очень хочу увидеть его. Вы не беспокойтесь, я буду осторожна и постараюсь не повредить.
– Об этом я не беспокоюсь. Когда он пришел в себя, его первыми словами были: «Не пугайте Розу». Он догадался, что я иду сюда, и попытался, как всегда, передать вам воздушный поцелуй.
Мэк думал порадовать ее тем, что Чарли вспоминал о ней. Однако мысль, что она может больше никогда не увидеть этот изящный, давно знакомый жест Принца, переполнила чашу терпения девушки. Она опустилась прямо на пол у ног Мэка и безудержно разрыдалась. Растерянный молодой человек подхватил ее и отнес на диван. Он забегал вокруг, пытаясь как-то утешить кузину, но она подняла лицо, по которому текли крупные слезы, и прошептала:
– Дайте мне поплакать, сейчас мне нужно именно это, – теперь будет легче. Ступайте к Чарли и передайте ему, что я от всего сердца желаю ему спокойной ночи.
– Хорошо! – Мэк ушел, изумляясь про себя, как удивительно в женщинах сочетается сила со слабостью.
Потянулась самая длинная ночь в жизни Розы. Утром ей передали радостное известие: «Ему лучше. Он начинает понемногу поправляться». Тетушка Изобилие забыла даже о ломоте в костях и поднялась с постели, а тетя Майра, которая, как водится, приехала пожаловаться на судьбу, сняла свой неуместный черный чепчик. Роза готовилась пойти к Чарли с радостным «выздоравливай скорее», а не горестным «прощай». Тягостно тянулось ожидание. До самого вечера не было больше никаких новостей, пока не приехал дядя.
– Я приехал за тобой, моя девочка. Мы должны ехать сейчас же, – жестко сказал он, когда племянница подбежала к нему.
– Я готова, дядя.
Руки Розы так дрожали, что она едва могла завязать ленты шляпы, а глаза не отрывались от дядиного лица, преисполненного глубокого сочувствия к воспитаннице.
Доктор помог ей усесться в экипаж и, когда он тронулся, произнес своим откровенным и спокойным тоном, всегда действовавшим на девушку более успокоительно, чем всякая ласка:
– Чарли хуже. Больше всего я опасался именно внезапного прекращения боли. Сегодня утром это произошло. Никто не может сказать, что будет дальше. У Чарли серьезные внутренние повреждения. Он думает, что ему лучше, но скоро начнется ухудшение, затем беспамятство, и он заснет навеки. Теперь ему уже ничто не сможет повредить. Настало время проститься с ним, тем более что он жаждет этого. Это очень тяжело, моя девочка, но мы должны поддерживать друг друга в несчастье.