Благодаря искусству доктора и преданности его помощников Розе к полуночи сделалось лучше, и все надеялись, что опасность миновала. Доктор Алек ничего не ел и не пил с тех пор, как Роза заболела. Тетушка Изобилие настаивала на том, чтобы он хотя бы напился чаю. Фиби как раз заваривала чай у камина в кабинете, когда в окно кто-то постучал. Фиби вздрогнула и посмотрела в ту сторону, откуда раздался стук. В окне она увидела чье-то лицо, но не испугалась, потому что, взглянув еще раз, поняла, что это было не привидение и не вор, а Мэк, лицо которого было особенно бледно при зимнем лунном свете.

– Впустите меня, – попросил он и, войдя в комнату, крепко сжал руку Фиби и угрюмо спросил: – Что Роза?

– Слава Богу, ей лучше, – ответила Фиби с улыбкой, которая успокаивающе подействовала на бедного мальчика.

– И завтра она будет совсем здорова?

– О нет. Дэбби говорит, что у нее будет ревматическая лихорадка, если не пьюмония, – ответила Фиби, уверенная, что правильно произнесла название болезни.

Лицо Мэка снова приняло грустное выражение, и, мучимый раскаянием, мальчик спросил с глубоким вздохом:

– Я думаю, мне нельзя будет ее навестить?

– Конечно нет, особенно теперь, ночью, когда мы пытаемся сделать все, чтобы она заснула.

Мэк открыл рот, чтобы сказать что-то, и вдруг чихнул так громко, что эхо раздалось по всему дому.

– Как же вы не удержались? – упрекнула его Фиби. – Вы, пожалуй, разбудили ее.

– Я не ожидал, что это случится. Такое уж мое счастье, – проворчал Мэк, собираясь уйти и боясь, что его присутствие наделает еще больше беды.

Но вдруг голос с лестницы тихо произнес:

– Мэк, подойди сюда, Роза хочет тебя видеть.

Он поднялся и увидел дядю, который ожидал его.

– Что заставило тебя прийти сюда в такой час, мой мальчик? – спросил дядя шепотом.

– Чарли сказал, что я всему виною, и если она умрет, так это из-за меня. Я не мог заснуть и пришел узнать, что с ней. Никто не знает об этом, кроме Стива, – сказал Мэк с таким волнением, что у дяди не хватило духа его отругать.

Прежде чем он успел сказать еще что-нибудь, слабый голосок из комнаты позвал:

– Мэк!

– Побудь одну минуту, чтобы доставить ей удовольствие, и уходи. Я хочу, чтобы Роза заснула, – и с этими словами доктор впустил Мэка в комнату.

Лицо на подушке было бледным, и улыбка, которой Роза приветствовала Мэка, была очень слаба, потому что девочка все еще страдала. Но она не успокоилась до тех пор, пока не сказала двоюродному брату слов утешения.

– Как мило, что вы пришли меня проведать, несмотря на столь поздний час. Не беспокойтесь, мне теперь гораздо лучше. И не корите себя, ведь я сама во всем виновата, а вовсе не вы. Глупо было с моей стороны стоять и мерзнуть, потому что я обещала ждать вас.

Мэк поспешил разъяснить ей ситуацию, осыпал себя упреками и умолял не умирать; так сильно подействовало на бедного мальчика нравоучение Чарли.

– Вот уж не знала, что я в такой опасности, – Роза посмотрела на Мэка с выражением какой-то торжественности в больших глазах.

– О, надеюсь, что опасности нет. Но, знаете, иногда люди умирают так неожиданно, и я не мог успокоиться. Мне хотелось, чтобы вы меня простили, – пробормотал Мэк.

Роза лежала тихо, золотистые волосы ее рассыпались по подушке, и на бледном лице застыло выражение страдания.

– Я не думаю, что умру, дядя не даст мне умереть, но если что-нибудь случится, помните, что я вас простила.

Она посмотрела на Мэка с нежным выражением в глазах и, видя, как он глубоко огорчен, ласково добавила:

– Я не хотела вас поцеловать под омелой, но теперь поцелую. Хочу, чтобы вы были уверены: я прощаю вас и люблю так же, как и прежде.

Бедный Мэк был полностью уничтожен. Он едва смог пробормотать несколько слов и стремглав выбежал из комнаты. Придя в гостиную, он лег на диван и лежал, мучаясь мыслью, что вел себя, как ребенок. Но потом все же заснул, устав от усилий не «хныкать, как девчонка».

Глава XXII
Чем бы заняться?

Как ни серьезна была болезнь Розы, но все тревоги родных скоро миновали, хотя тетушка Майра наотрез отказывалась этому верить. Доктор Алек в течение нескольких месяцев с особенной бдительностью и нежностью следил за здоровьем своей девочки. Розе очень понравилось болеть. Как только страдания прошли, начались удовольствия, и недели две она вела жизнь сказочной принцессы, живущей в волшебном замке. Все хотели ей услужить, сделать что-нибудь приятное, позабавить. Глаза близких смотрели на нее с искренней любовью. Но потом доктор уехал навестить своего приятеля, который был опасно болен, и Роза почувствовала себя выпавшим из гнезда одиноким птенцом.

Один раз ей стало очень грустно. Это случилось в послеобеденное время, когда тетушки спали, в доме стояла абсолютная тишина, а за окнами кружились снежинки.

– Пойду поищу Фиби, она всегда чем-нибудь занята и любит, когда я ей помогаю. Если Дэбби не помешает, то мы сможем приготовить карамель и сделаем сюрприз мальчикам, когда они придут, – сказала себе Роза и закрыла книгу, чувствуя потребность в каком бы то ни было обществе.

Она с осторожностью заглянула в окно кухни, опасаясь встретить Дэбби, которая не любила ее посещений. Но поле боя было свободно, никого не было видно, кроме Фиби, которая сидела у стола, положив голову на руки. Она, по-видимому, спала. Роза решила было разбудить девочку. Но в этот момент Фиби приподняла голову, отерла глаза концом синего передника и сосредоточенно взялась за работу.

Роза никак не могла понять, что такое случилось с Фиби, почему она плакала. Кроме того, Розу разбирало любопытство, ей хотелось узнать что это Фиби переписывает из маленькой книжки, водя старым пером по клочку серой бумаги.

«Я должна знать, что делает эта добрая девочка и почему она плачет. Как она сжала губы и старается», – подумала Роза, забывая о карамели. И войдя в дверь кухни, весело сказала:

– Фиби, мне хочется чем-нибудь заняться. Я могу вам чем-нибудь помочь или я мешаю?

– О нет, мисс, я всегда рада вам. Когда вы со мной, то все в порядке. Что же вы хотите делать? – спросила Фиби, отворяя ящик, чтобы убрать с глаз долой предмет своих занятий; но Роза остановила ее, воскликнув, как любопытное дитя:

– Покажите, что это такое? Я не скажу Дэбби, если вы не хотите, чтобы она знала.

– Я только хотела немного поучиться. Но я так глупа, что у меня ничего не выходит, – ответила девочка, неохотно позволяя маленькой хозяйке посмотреть на свои опыты.

В ящике лежали кусок черного шифера, упавший с крыши, кусочек грифеля, старый альманах для чтения, несколько листочков серой бумаги, сшитых вместе в виде тетради, рецепты, написанные четким почерком тетушки Изобилие, служившие Фиби прописями, скляночка чернил и несколько старых перьев. Это было все богатство Фиби, и нечего было удивляться, что ученье шло плохо, несмотря на все ее терпение, настойчивость и слезы.