– Я не могу прийти в себя, что моя девочка возвратилась, и не приду до тех пор, пока не подержу ее у себя на коленях хоть минуту. Нет, ты не слишком тяжелая. Мой ревматизм начнется только в ноябре, а потому сядь сюда, дорогая, и обними меня покрепче.
Роза повиновалась, и старушка без слов крепко прижала к груди молодую девушку, стараясь изгладить двухлетнюю разлуку ласками, которые женщины всегда расточают любимым существам. Но посреди поцелуя она вдруг остановилась и, высвободив одну руку, протянула ее Фиби, которая пыталась ускользнуть незамеченной.
– Не уходи, в моем сердце есть место для вас обеих, хоть на коленях его и недостаточно. Я не могу опомниться от счастья, что мои девочки благополучно вернулись домой, – и тетушка Изобилие так сердечно обняла Фиби, что та не могла оставаться равнодушной, и в черных глазах заблестели слезы счастья. – Теперь, от души приласкав вас, я чувствую, что опять пришла в себя. Роза, почини-ка мне чепчик. Я в такой суете ложилась спать, что оборвала ленту. Фиби, милая, а ты оботри-ка пыль со всех мелких вещиц в комнате. С тех пор как вы уехали, ни у кого не получалось это как следует. Когда все безделушки будут начисто вытерты, мое сердце успокоится, – пожилая леди поднялась с бодрым выражением на розовом лице.
– Прикажете стереть пыль и там? – Фиби указала на соседнюю комнату, которую раньше тоже поручали ее заботам.
– Нет, милая, там я, пожалуй, сама приберу. Войди, если хочешь, в ней ничего не изменилось. Мне надо пойти проследить за пудингом, – голос тетушки задрожал, что придало словам еще большую трогательность, и она поспешно удалилась.
Застыв на пороге, как будто это было священное место, девушки заглянули в комнату, и глаза их наполнились слезами. Казалось, будто ее дорогая обитательница была еще там. Солнце освещало старые герани на окне. Мягкое кресло стояло на своем обычном месте, сверху было наброшено белое одеяло, а из-под него выглядывали полинялые туфли. Книга, корзинка, вязанье и очки – все оставалось там, где она их оставила. Мирная атмосфера, как и прежде, царила в этой комнате, и обе посетительницы невольно повернули головы к кровати, будто ожидая увидеть тетушку Спокойствие с кроткой улыбкой на устах. Милого лица больше не было на подушке, но девушки горевали не о той, что ушла навсегда, а о той, что осталась в этой комнате. Здесь красноречиво жила любовь, пережившая смерть, именно любовь превратила самые обыкновенные вещи в нечто возвышенное и бесценное.
У кровати стояла старая скамейка. На высоко взбитых подушках пустого ложа осталось небольшое углубление, где седая голова покоилась в течение многих лет. Здесь каждый вечер тетушка Изобилие читала молитвы, которым семьдесят лет тому назад научила ее мать.
Не произнеся ни слова, девушки осторожно притворили дверь. Пока Фиби старательно наводила порядок в комнате, Роза чинила чепчик. Девушки гордились возложенными на них поручениями, а еще более своим знанием о том, какой верной любовью и благочестием была наполнена светлая жизнь тетушки Спокойствие.
– Ах, дорогая моя, я так рада, что вы вернулись! Я понимаю, что стыдно являться так рано, но я положительно не могла больше ждать ни минуты. Позвольте мне помочь вам! Я умираю от нетерпения видеть все ваши роскошные вещи. Я видела, как провезли сундуки, и знаю, что в них множество сокровищ, – на одном дыхании затараторила Ариадна Блиш, явившись час спустя.
Она обнимала Розу и одновременно стреляла глазами по комнате, в которой лежало немало дорогих вещей.
– Как вы похорошели! Садитесь, я покажу вам наши фотографии. Дядя выбрал самые лучшие, рассматривать их – просто наслаждение, – предложила Роза, кладя на стол целую кипу карточек и оглядываясь кругом в поисках остальных.
– Нет, благодарю! Мне сейчас некогда, на это уйдет целый час. Покажите лучше ваши парижские платья, я сгораю от нетерпения оценить последнюю моду! – Ариадна бросала жадные взоры на большие сундуки, в каких обычно перевозили французские наряды.
– Я не привезла никаких платьев, – Роза с удовольствием рассматривала фотографии, прежде чем убрать их.
– Роза Кэмпбелл! Неужели вы не привезли из Парижа ни одного платья? – воскликнула Ариадна, возмущенная такой крайней небрежностью.
– Для себя – ни одного, а вот тетя Клара выписала несколько нарядов и, верно, с удовольствием покажет вам, когда ее сундук прибудет.
– Иметь такую возможность… И денег у вас полно! Как вы можете любить такого жестокого человека, как ваш дядя? – и Ариадна участливо вздохнула.
Роза смутилась на минуту, но потом засмеялась и, открывая коробку с кружевами, простодушно сказала:
– Дядя не запрещает мне приобретать наряды, и денег у меня было довольно. Просто я не хотела тратить их на подобные пустяки.
– Не хотела? Не могу поверить! – совершенно подавленная, Ариадна без сил опустилась в кресло.
– Сначала я собиралась купить себе одно платье – так, ради шутки, и пошла посмотреть их. Но они оказались совсем не в моем вкусе, так что я решила отказаться от покупки и сохранить то, что мне дороже всех платьев на свете.
– И что же это такое? – Ариадна, конечно, надеялась, что приятельница имеет в виду бриллианты.
– Хорошее мнение дяди, – ответила Роза, задумчиво глядя в глубину сундука, где лежала прелестная картина, которая всегда будет напоминать ей о победе над женским тщеславием, благодаря которой она сохранила и увеличила уважение к ней дяди.
– А, ну да… – без воодушевления согласилась Ариадна и принялась рассматривать кружева тетушки Изобилие.
Между тем Роза со счастливой улыбкой в глазах заглянула в другой сундук.
– Дядя считает, что никто не имеет права тратить деньги на пустяки, но ему очень нравится делать полезные, красивые и оригинальные подарки. Посмотрите, все эти милые вещицы – гостинцы для близких и знакомых. Выберите себе, что понравится.
– Какой он прекрасный человек! – Ариадна с восхищением принялась рассматривать разложенные перед ней хрустальные, филигранные и коралловые украшения. Роза подогрела ее восторги, прибавив ко всему этому еще несколько изящных безделушек из Парижа.
– Теперь отвечайте, когда вы собираетесь устроить свой первый выход в свет? – поинтересовалась Ариадна несколько минут спустя, колеблясь между комплектом из пунцового коралла и из синего стекла. – Я спрашиваю, потому что у меня еще ничего не готово, а для этого нужно столько времени! Я думаю, это будет событие сезона.
– Первый выход уже состоялся – еще когда мы путешествовали по Европе. Впрочем, тетушка Изобилие, наверное, придумает что-нибудь веселое, чтобы отпраздновать наше возвращение. Я собираюсь и впредь устраивать простые, нецеремонные вечера и приглашать всех, кого люблю, не обращая внимания, к какому кругу кто принадлежит. Никто никогда не скажет, что я аристократка и стремлюсь только к престижу. Так что приготовьтесь к шоку: ко мне на праздники будут приглашены все мои старые и новые друзья, богатые и бедные.
– Боже мой! Вы действительно стали чудачкой, как и предсказывала мама! – со вздохом произнесла Ариадна. Она горестно всплеснула руками, одновременно любуясь эффектом, который производили три браслета на ее пухленькой ручке.