Мальчик судорожно вздохнул и продолжил свой печальный рассказ:
– Через несколько месяцев я ужасно похудел и так ослабел, что едва держался на ногах. Тогда прохожие стали жалеть меня, несмотря на то, что я урод. Денег я получал мало, но зато мне часто давали то кусок хлеба, то тарелку супа. Это было хорошее время. Гарофоли уж не бил меня палкой, а остаться без ужина мне было не страшно, если перепадало что-нибудь днем. Но как-то дядя увидел, как торговка зеленью кормила меня супом, и понял, почему я не жалуюсь на голод. Тогда он решил не выпускать меня на улицу, велел мне убирать комнату, мыть посуду и варить суп, а чтобы я не мог есть его, придумал запирать чугун на замок. Каждое утро, перед уходом, он кладет в него мясо и коренья и запирает его. Суп варится, я чувствую его запах, но взять не могу, потому что труба очень узенькая. И теперь я опять похудел и ослабел. Запах супа ведь не накормит, от него только еще больше хочется есть. Очень я бледен? Так как теперь я не выхожу, то некому сказать мне это, а зеркала у нас нет.
– По-моему, ты не особенно бледен, – сказал я, думая, что не следует пугать его.
– Мне кажется, ты говоришь это для того, чтобы успокоить меня, – сказал он, – но ты ошибаешься. Мне даже хочется заболеть!
Я с изумлением смотрел на него.
– Ты удивляешься, а это очень просто, – сказал он. – Если я заболею, то или умру, или меня отвезут в больницу. Если я умру, то все кончится сразу, а если попаду в больницу, то буду очень рад.
Сам я ужасно боялся больниц и, если во время пути чувствовал себя не совсем здоровым, мне стоило только вспомнить о больнице и я сейчас же начинал идти бодрее.
– Ах, если бы ты знал, как там хорошо, – продолжал Маттиа, – однажды я уже лежал в больнице. Там был доктор, который всегда носил в кармане леденцы. А сестры милосердия говорят так ласково: «Сделай вот это, мой мальчик. Покажи язык, мой милый». Я люблю, когда со мной говорят ласково! Мама и сестры всегда говорили со мной так. А потом, когда начинаешь выздоравливать, дают вино и вкусный бульон. Когда я почувствовал, что слабею, то подумал: «Теперь я скоро заболею, и Гарофоли отправит меня в больницу». Но он все не отправлял; должно быть, он считал меня еще не очень больным. А неделю тому назад он изо всей силы ударил меня палкой по голове. На этот раз я, наверное, заболею. Голова у меня распухла, а вот тут вскочила огромная шишка – видишь какая? И мне очень больно, голова стала такая тяжелая, как будто налита свинцом. И она все кружится, в глазах мелькают какие-то искры, а по ночам я начинаю стонать и кричу во сне. Теперь, я думаю, Гарофоли отошлет меня в больницу, потому что я своими стонами мешаю ему спать. А он не любит этого. Ну, теперь скажи мне по правде, очень я бледен?
– Да, ты очень бледен, и, мне кажется, тебя следовало бы положить в больницу.
– Слава Богу! – воскликнул он. – Однако довольно болтовни. Скоро придет Гарофоли, а у меня еще ничего не готово.
И он, ковыляя, принес тарелки и стал расставлять на столе приборы. Я сосчитал тарелки – их было двадцать. А между тем кроватей было только двенадцать. Значит, не у каждого мальчика была своя отдельная постель. И какие ужасные постели! Простыней совсем не было, лежали только тоненькие грязные одеяла, похожие скорее на лошадиные попоны.
В это время дверь отворилась, и вошел мальчик. Под мышкой он держал скрипку, а в руке полено.
– Дай мне полено, – сказал ему Маттиа.
– Это с какой стати? – спросил тот.
– Дай. Суп будет вкуснее.
– Как-будто я принес его для супа. Я отдам его Гарофоли, чтобы задобрить его. У меня не хватает четырех су.
– Ну, на это не рассчитывай. Поленом его не задобришь…
Начали собираться мальчики, они приходили один за другим. Каждый нес что-нибудь интересное: арфу, скрипку, флейту, клетку с белыми мышами или морскими свинками.
Наконец на лестнице послышались тяжелые шаги, и я почувствовал, что это идет Гарофоли. Через минуту в комнату нетвердой походкой вошел низенький человек со злым лицом. Он был в сером пальто.
Войдя, он тотчас же взглянул на меня – взглянул так, что я похолодел.
– Это что за мальчик? – спросил он.
Маттиа объяснил ему, что я пришел с Витали, который обещал снова зайти.
– А, значит, Витали в Париже, – сказал Гарофоли. – Что же ему нужно от меня?
– Не знаю, он не сказал, – ответил Маттиа.
– Я говорю не с тобой, а с ним, – сказал Гарофоли, показав на меня.
– Синьор Витали скоро придет и сам объяснит вам, – ответил я, не решаясь сказать правду.
– Ого! А ты умеешь держать язык за зубами, – сказал Гарофоли. – Ты не итальянец?
– Нет, я француз.
Два мальчика приблизились к Гарофоли, как только он вошел в комнату, и остановились около него, дожидаясь, когда он закончит говорить. «Что им нужно от него?» – с удивлением подумал я. Скоро я узнал это.
Когда он замолчал, один мальчик взял у него шляпу и осторожно повесил ее на гвоздь, а другой пододвинул ему стул. Все это они проделали так почтительно, что я тотчас же понял, как они боятся хозяина. Ведь они, конечно, так ухаживают за ним не потому, что любят его.
Как только Гарофоли сел, третий мальчик подал ему набитую трубку, а четвертый – зажженную спичку.
– От нее еще пахнет серой – этакий болван! – крикнул Гарофоли. – Рикардо, дай мне спичку, мой милый! – с милостивой улыбкой сказал он.
И Рикардо поспешил исполнить его приказание.
– Ну-с, а теперь подведем итоги, мои ангелочки, – продолжал Гарофоли, закурив трубку. – Маттиа, счетную книгу!
Маттиа в то же мгновение подал ее.
Гарофоли подозвал знаком мальчика, который подавал ему пахнувшую серой спичку.
– Вчера ты остался мне должен одно су и обещал отдать его сегодня. Сколько ты принес?
Мальчик покраснел до ушей и ответил не сразу.
– У меня опять недостает одного су, – наконец робко проговорил он.
– Значит, теперь не хватает уже двух су? Как же ты посмел не принести всего?
– Я не виноват.
– Ну, ты знаешь правило. Снимай куртку. Два удара за вчерашнее и два за сегодняшнее. Рикардо, мой милый, возьми-ка плеть!
Рикардо взял ременную плетку-двухвостку с узлами на концах, а мальчик, которому предстояло вынести наказание, снял куртку и спустил рубашку до пояса, чтобы обнажить спину.
– Подожди минутку, голубчик Рикардо, – сказал Гарофоли. – Выходите вперед все, у кого не хватает денег. Рикардо расправится с вами за один раз.
Вперед вышел мальчик с поленом.
– Сколько у тебя не хватает? – спросил Гарофоли.
– Четырех су. Но я принес полено – очень толстое полено.
– Так и пообедай им.