Да, это было трудно, но все-таки каким-то образом удавалось. Или, во всяком случае, она считала, что удавалось. Правда, иногда она удивлялась тому, что кое-кто из членов команды, раньше ее не замечавших, теперь улыбались и кивали ей. Даже неуживчивый Арти и брюзгливый француз Анри стали вести себя более любезно по отношению к ней. Конечно, со временем люди начинают привыкать друг к другу, а ведь она находилась на борту корабля уже больше месяца. Вероятно, за это время команда стала воспринимать ее как полноправного члена экипажа. Собственно говоря, существовала только одна причина, по которой Джорджине хотелось бы сохранять маскарад и продолжать играть роль юнги, — это Мак. Она догадывалась, как он отреагирует на новость, что Джеймс Мэлори — ее любовник. Мак устроит скандал — и будет совершенно прав. Ей и самой не верилось, что все происшедшее случилось на самом деле.
Тем не менее это случилось. Джеймс был ее любовником в полном смысле слова. Исключая лишь один аспект — по-настоящему он ее не любил. Но он испытывал к ней влечение. В этом не было сомнений. Как и она к нему. После второго сближения она даже не делала попыток это отрицать. Она просто объяснила себе, что такой человек может встретиться девушке лишь один раз в жизни, если его вообще суждено встретить. Так почему она должна отвергать его, если ей так повезло? Скоро им обоим предстоит расставание: ему надо решать свои дела на острове, ей — возвращаться домой на первом же судне компании «Скайларк лайн», которое придет на Ямайку. А что ее ждет дома? Такое же существование, как и в течение последних шести лет, скучное переползание изо дня в день, без волнений, без мужчины, а лишь с воспоминаниями о нем. И в своих мечтах и фантазиях она будет вспоминать этого мужчину.
Честно говоря, Джорджина старалась не думать о неизбежном расставании, чтобы не портить настроение. Наоборот, она радовалась каждой минуте, проведенной с «неисправимым повесой».
Она любовалась им и сейчас, опершись о поручень на шканцах. Джеймс наклонился над картой, обсуждая с Конни курс судна. На какой-то момент он позабыл о ней. Джорджина находилась здесь вроде как вестовой, хотя обычно он редко использовал ее в этом качестве.
Сейчас ее вполне устраивало, что он не обращал на нее внимания. Это давало возможность прийти в себя после его многозначительного и многообещающего взгляда. Всякий, кто посмотрел бы на нее в то мгновение, подумал бы, что она перегрелась на солнце, — так она зарделась от удовольствия. Утром, днем, ночью… Их любовные игры не знали ограничений. Когда он хотел ее, то недвусмысленно давал ей понять это, и она с радостью отдавалась его ласкам.
«Джорджина Андерсон, ты превратилась в бесстыжую куртизанку».
Но это вызвало у нее лишь усмешку. Да, она знала об этом, но наслаждалась каждой минутой любовных объятий.
Как любила она наблюдать за ним со стороны, испытывая при этом «тошноту» и зная, что очень скоро он снимет этот приступ. Джеймс сбросил с себя жилет. Дул сильный, но теплый ветер, поскольку судно приближалось к Карибскому морю. Он трепал пиратскую рубашку Джеймса, который в туго обтягивающих тело бриджах и высоких ботфортах, с золотой серьгой в ухе был неотразим. Ветру нравилось его тело, он ласкал Джеймса… как это хотелось делать ей самой. Успокоится ли она когда-нибудь?
Чтобы преодолеть искушение увлечь Джеймса прямо сейчас в каюту (как нередко проделывал с ней он сам), Джорджина стала смотреть на море и увидела в отдалении корабль одновременно с сигналом находящегося в «вороньем гнезде» матроса. Ничего необычного в этом не было. Раньше они уже встречались с судами. Но этот корабль отличался от всех других, о чем и предупредил впередсмотрящий. Пираты!
Джорджина замерла, ухватившись за поручень, ожидая, что через какое-то мгновение матрос сообщит, что ошибся. Ее братьям приходилось встречаться с пиратами за долгие годы странствий по морям. Господи, ведь Джеймс не имеет на борту никакого груза, ничего, кроме балласта. Кровожадные пираты наверняка придут в ярость, когда обнаружат, что трюмы пусты и добычи не будет.
— Очень любезно с их стороны предоставить нам возможность позабавиться, — услыхала Джорджина слова Конни, обращенные к Джеймсу. — Ты хочешь поиграть сначала с ними или же нам лечь на другой галс и ждать?
— Ожидание может смутить их, ты так не думаешь? — ответил Джеймс.
— В этом есть свои преимущества.
— Совершенно верно.
Джорджина повернулась и посмотрела на Конни и Джеймса. Ее поразили не столько слова, сколько удивительно невозмутимый тон их разговора. Они оба разглядывали в подзорную трубу приближающийся корабль и были на удивление спокойны. Эта хваленая английская невозмутимость может им дорого обойтись. Неужели они не понимают, какая опасность грозит судну?
Джеймс опустил подзорную трубу, бросил взгляд на Джорджину и заметил, что она напугана. Джорджина тоже увидела, что он вовсе не был спокойным. Он явно радовался тому, что в их сторону шел огромный корабль. Джорджина поняла, что его вдохновляет возможность продемонстрировать свое искусство судовождения и знания морского дела, доказать преимущество над противником даже ценой смертельного риска.
— Знаешь, Конни, — сказал Джеймс, не сводя взора с Джорджины, — я думаю, мы последуем примеру Идена и сбежим от них.
— Сбежим?! Без единого выстрела?
В голосе первого помощника звучало недоумение. Скорее всего недоумение было написано и на его лице, но этого Джорджина не видела, поскольку была не в силах оторвать взгляд от зеленых глаз Джеймса.
— Но ведь ты готов был убить этого щенка Идена за то, что он сбежал от тебя.
Джеймс лишь пожал плечами, продолжая смотреть в глаза Джорджине.
— Как бы там ни было, у меня нет настроения играть с ними.
Конни проследил за его взглядом и фыркнул:
— Ты подумал бы обо всех нас. Ни у кого из нас на борту нет персональной забавы.
Конни выглядел настолько разочарованным, что Джеймс рассмеялся, затем взял Джорджину за руку и направился к трапу.
— Просто оторвись от корабля, Конни, и сделай это без меня. Хорошо?
Не дожидаясь ответа, он энергично двинулся вперед, увлекая за собой Джорджину. Она не сразу пришла в себя, но в конце концов поинтересовалась, куда он ее ведет. Впрочем, она должна была сама догадаться. Джеймс привел ее в каюту и, едва захлопнув за собой дверь, стал целовать, давая выход тому возбуждению, которое испытал при виде пиратского корабля.
Господи, ведь их преследовали пираты! Как он может думать о любви сейчас?
— Джеймс!
Она постаралась отвернуть лицо в сторону, однако. Джеймс не перестал ее целовать. Просто его поцелуи переместились к шее, еще ниже.
— Ведь пираты близко! — с упреком сказала Джорджина, услышав, как ее тяжелый жилет упал на пол. — Это же безрассудство! Что ты делаешь с моей рубашкой?
Рубашка была снята в мгновение ока. Так же быстро были размотаны бинты. Джорджина никогда не видела Джеймса таким нетерпеливым и возбужденным.