— Томас, сделай что-нибудь, — взмолилась она.
— Если бы я знал, что ты не вмешаешься в эту кашу после того, как я отпущу тебя, я бы схватил этого выродка и держал бы его, пока Клинтон будет обрабатывать ему физиономию.
— Томас! — воскликнула Джорджина, не в силах поверить тому, что услышала.
Неужели все ее братья рехнулись, сошли с ума, потеряли рассудок? Она могла еще ожидать такой реакции от троих наиболее темпераментных братьев, но, слава Богу, Томас никогда не терял голову. А Клинтон вообще ни разу не участвовал в драках. Но посмотрите, как он ощетинился сейчас — единственный в комнате мужчина, превосходящий Джеймса по возрасту и, пожалуй, единственный, кто был ему под стать. А этот дьявол Джеймс не нашел ничего лучшего, как подлить масла в огонь.
— Добро пожаловать, янки, — скривил он в насмешливой ухмылке губы. — Но предупреждаю, что я довольно искусен в подобных делах.
Так безрассудно дразнить? Этот мужчина вел себя как самоубийца. Неужто он в самом деле полагает, что ему придется иметь дело с одним только Клинтоном? Ну да, он не знает ее братьев. Они могли ссориться и драться друг с другом, но против общего врага непременно объединялись.
Двое самых старших мужчин схлестнулись в поединке, но через пару минут стало ясно, что слова Джеймса не были простым бахвальством. Клинтон наносил один удар, Джеймс отвечал четырьмя или пятью, обрушивая на Клинтона всю мощь своих каменных кулаков.
Когда Клинтон покачнулся от одного особенно мощного удара, в бой вступил Бойд. К несчастью, у Бойда было мало шансов выстоять против Каменной Стены, и он это понимал, но был слишком разъярен, чтобы принимать подобное обстоятельство в расчет. После апперкота прямой удар правой отправил его на пол… и тогда снова настал черед Уоррена.
Его ни в коей мере нельзя было назвать неумелым бойцом. Если уж на то пошло, он редко проигрывал схватку. К тому же его более высокий рост и длинные руки давали ему сейчас определенное преимущество. Верно то, что он никогда не дрался против человека, который прошел хорошую школу на ринге. Однако он проявил себя лучше, чем Клинтон. Его удары справа то и дело достигали цели, но создавалось впечатление, что они вряд ли способны причинить существенный вред Джеймсу. На самом деле было похоже на поединок с каменной стеной.
Уоррен продержался около десяти минут и упал, опрокинув на себя столик. Джорджина посмотрела на Дрю, пытаясь понять, собирается ли он совершить глупость и тоже ввязаться в эту драку.
— Должен сказать, капитан Мэлори, что вы сказали о себе «довольно искусен», но это слишком мягко сказано. Может быть, нам пустить в ход, пистолеты?
— Ради Бога! Но опять должен предупредить вас…
— Не продолжайте. «Довольно искусны в этом», не так ли?
Джеймс рассмеялся, услышав, каким кислым тоном произнес эту фразу Дрю.
— Более того, дорогой мальчик. Могу сказать, что в моем активе четырнадцать побед и ни одного поражения. Вообще я проигрывал баталии только в море.
— Тогда продолжим. Воспользуюсь тем, что вы устали.
— О черт, не могу поверить! — воскликнул Бойд, вызвав раздражение у Дрю.
— Отойди, братишка, — приказал Дрю. — Ты уже использовал свой шанс.
— Да постой ты, олух! Я сейчас вспомнил, где видел его раньше! Ты не узнаешь его, Томас? Вообрази его с бородой…
— О Господи! — удивленно проговорил Томас. — Никак это тот чертов пират Хоук, после встречи с которым я еле дотянул до порта?
— Ага, и он уплыл с моим грузом во время первого плавания на «Океане».
— Ты уверен? — спросил Клинтон.
— Ради Бога, Клинтон, — вмешалась Джорджина. — Да неужто ты всерьез принимаешь их болтовню? Пират?! Да он английский лорд, виконт…
— Из Райдинга, — подсказал Джеймс.
— Спасибо, — автоматически поблагодарила она и продолжила: — Обвинять его в том, что он пират, так же смешно, как…
— Я пират-джентльмен, любовь моя, с твоего позволения. И притом сам списавший себя на берег.
На сей раз она его не поблагодарила. Этот человек определенно был безумцем. Иначе как объяснить его признание, которого вполне достаточно, чтобы все ее братья одновременно набросились на него?
Джорджина увидела, как все повалились на пол, и образовалась гора движущихся ног и рук. Она повернулась к Томасу, который все еще крепко держал ее за плечи, словно она настолько глупа, что бросится в эту груду тел.
— Ты должен их остановить, Томас! Она не знала, насколько отчаянно прозвучал призыв. Томас не был непроходимым тупицей. Не в пример братьям, он оценивал происходящее как бы с разных сторон. Англичанин глядел волком лишь тогда, когда Джорджина смотрела на него. Когда она не смотрела, в его глазах светилось нечто другое. А чувства Джорджины были еще более откровенными.
— Это тот человек, по которому ты плачешь, Джорджи? — тихо спросил Томас. — Тот самый, кто…
— Был, но теперь нет! — в сердцах воскликнула Джорджина.
— В таком случае зачем мне вмешиваться?
— Потому что они изувечат его!
— Понятно. Я полагал, что в этом и заключается цель…
— Томас, пойми! Они ухватились за эти бредни насчет пиратства как за повод, чтобы оправдать это бесстыдное, бесчестное избиение, когда все на одного.
— Возможно, но пиратство — это вовсе не бредни, Джорджи. Он действительно пират.
— Был, — убежденно сказала Джорджина. — Ведь ты слышал его слова, что он больше этим не занимается?
— Дорогая моя, это не меняет того факта, что за время своего пиратства этот мужчина нанес ущерб двум нашим судам и украл ценный груз.
— Он может возместить ущерб!
Спор потерял смысл, когда дерущиеся мужчины один за другим стали подниматься. Поднялись все, кроме Джеймса Мэлори. Даже каменную стену иногда можно сокрушить…
Придя в себя, Джеймс с усилием сжал распухшие губы, чтобы не дать вырваться стону. Он мысленно произвел инвентаризацию понесенного ущерба. Кажется, ребра целы, хотя кожа отчаянно саднила. Насчет челюсти у него полный уверенности не было.
Ну что ж, он получил то, на что напросился, разве не так? Разве не мог он придержать язык и притвориться ничего не понимающим, когда два младших брата припомнил и его самого и его пиратское прошлое? Даже Джорджи защищала его, пока не поверила в его пиратство. Так нет же, дернул черт во всем признаться.
Все было бы не так уж плохо, если бы их не было так много. Черт побери, пятеро проклятых янки! А у Арти и Анри не хватило мозгов сказать ему об этом. Почему он отверг свой первоначальный план повидаться с Джорджи наедине? А ведь Конни предупреждал его.
И какого черта он хотел добиться своим внезапным появлением на этом злосчастном вечере? Кроме как привести в смятение милую девушку, чего она, впрочем, заслуживала. Это был праздничный вечер, и, увидев ее в окружении дюжины кавалеров, он потерял разум. Впрочем, разве могло быть иначе, черт побери?