– Вы верите в существование свободного моря? – спросил Шандон Уолла.
– Начинаю сильно в этом сомневаться, – ответил Уолл.
– Ну, не был ли я прав, когда назвал это «открытие» гипотезой и химерой? А между тем никто мне не поверил, да и вы сами, Уолл, высказались против меня.
– Впредь будем вам верить, Шандон.
– Да, – ответил старший помощник, – но будет уже поздно…
И Шандон пошел к себе в каюту, из которой он почти не выходил после ссоры с капитаном.
К вечеру подул южный ветер. Гаттерас приказал поставить паруса и прекратить пары. Несколько дней экипаж напряженно работал. То и дело приходилось или уваливаться под ветер, или обстенивать паруса, чтобы замедлить ход брига, обледенелые снасти плохо ходили в разбухших блоках и затрудняли работу. Прошло больше недели, прежде чем корабль достиг мыса Барроу – таким образом, в десять дней он не сделал и тридцати миль.
Но вот снова подул северный ветер, и опять пришлось прибегнуть к помощи винта. За семьдесят седьмым градусом северной широты Гаттерас все еще надеялся встретить свободное от льдов море, которое видел сэр Эдуард Бельчер.
Если верить Пенни, часть моря, которую в настоящее время пересекал «Вперед», должна была быть свободной, ибо Пенни, достигнув конца льдов, исследовал на шлюпке пролив Королевы до семьдесят седьмого градуса широты. Неужели Пенни привел ложные результаты? Или, может быть, в этом году в полярных странах наступила ранняя зима?
15 августа увидели гору Перси, выступавшую из тумана: вершина ее была покрыта вечными снегами, резкий ветер швырял в лицо колючую, издававшую треск крупу. На следующий день солнце в первый раз скрылось за горизонтом. Закончилось долгое полярное лето. Люди под конец привыкли к беспрерывному свету, да и животных он не слишком беспокоил. Гренландские собаки ложились спать в обычное время, и даже Дэк неизменно засыпал каждый вечер, как если бы сгустилась ночь. Но все же после 15 августа ночи были еще не совсем темные, и хотя солнце уже скрывалось за горизонтом, благодаря рефракции давало еще достаточно света.
19 августа, после тщательных наблюдений, на восточном берегу был обнаружен мыс Франклина, а на западном – мыс Леди Франклин. Благодарные соотечественники адмирала пожелали, чтобы на крайней точке, которого достиг этот отважный мореплаватель, имя его преданной жены находилось рядом с его именем. Трогательная эмблема искренней, на всю жизнь соединившей их любви!
Доктора тронуло это сближение, эта, так сказать, моральная связь между двумя клочками земли на крайнем севере.
Исполняя советы боцмана, доктор уже начал привыкать к холоду, Клоубонни почти все время находился на палубе, невзирая на стужу, ветер и снег. Хотя он несколько похудел, здоровье его не страдало от сурового климата. Впрочем, он был готов встретить еще большие невзгоды и не без удовольствия отмечал признаки приближающейся зимы.
– Посмотрите, – сказал он однажды Джонсону, – посмотрите: стаи птиц направляются к югу! Как быстро они несутся, издавая прощальные крики!
– Да, доктор, чутье подсказало им, что пора убираться, и они пустились в путь.
– Мне думается, Джонсон, многие из нас не прочь бы последовать их примеру.
– Только трусы, доктор. Черт побери! У птиц нет запасов продовольствия, как у нас, и им волей-неволей приходится отыскивать себе пищу. Но моряки, которые чувствуют под собой крепкий корабль, могут махнуть хоть на край света.
– Вы думаете, Гаттерасу удастся осуществить свои замыслы?
– Удастся, доктор.
– Я тоже так думаю, Джонсон, – и если бы даже с ним остался только один верный товарищ…
– Нас будет двое!
– Да, Джонсон! – ответил доктор, пожимая руку честному моряку.
Земля Принца Альберта, вдоль берегов которой шел «Вперед», называется также Землей Гриннелла. Гаттерас из ненависти к янки никогда не называл ее этим именем, под которым, однако, она общеизвестна. Вот причина двойного наименования: англичанин Пенни назвал ее Землей Принца Альберта, а командир судна «Рескью», лейтенант Хевен, почти в одно и то же время окрестил ее Землей Гриннелла, в честь американского коммерсанта, снарядившего экспедицию за свой счет.
Огибая ее берега, «Вперед» сталкивался с целым рядом серьезных препятствий и шел попеременно то под парусами, то под парами. 18 августа бриг находился в виду горы Британия, едва заметной в тумане, а на следующий день встал на якорь в заливе Нортумберленда. Со всех сторон «Вперед» окружали льды.
Глава 23
Борьба со льдами
Гаттерас дал команду отдать якорь, а после ушел в каюту, взял карту и тщательно определил местонахождение брига. «Вперед» находился под 76°57′ северной широты и 99°20′ западной долготы, то есть всего в трех минутах от семьдесят седьмой параллели. Как раз в этих местах сэр Эдуард Бельчер провел первую арктическую зиму на судах «Пионер» и «Ассистенс». Отсюда на санях и лодках он совершал походы, во время которых открыл Столовый остров. Северный Корнуолл, архипелаг Виктории и пролив Бельчера. Он заметил, что за семьдесят восьмым градусом берега начинают уклоняться к юго-востоку: по-видимому, они примыкали к берегам пролива Джонса, ведущего в море Баффина. Но на северо-западе, говорил Бельчер в своем отчете, простиралось безбрежное «свободное» море.
Гаттерас с волнением смотрел на то место морской карты, где большим белым пятном были обозначены еще не исследованные области, и его взгляд непрестанно возвращался к полярному бассейну, который он надеялся встретить свободным ото льдов.
«После свидетельств Стюарта, Пенни и Бельчера сомневаться невозможно, – говорил он себе. – Так и должно быть на самом деле! Эти отважные моряки собственными глазами видели свободное море. Можно ли не верить их показаниям? Конечно, нет! Но что, если море было свободно только потому, что тогда зима наступила поздно? Но нет, это явление было обнаружено несколько раз, в разные годы. Такой бассейн существует, и я его найду! Я увижу его!»
Гаттерас поднялся на ют. Густой туман окутывал «Вперед». С палубы едва были видны верхушки мачт. Гаттерас приказал лоцману спуститься с «вороньего гнезда» и занял его место: он старался воспользоваться малейшим просветом в тумане, чтобы осмотреть северо-западную часть горизонта.
По этому поводу Шандон сказал второму помощнику:
– Ну, а где же, Уолл, свободное море?
– Вы были правы, Шандон, – отвечал Уолл. – Замечу, что угля у нас осталось всего на шесть недель.
– Уж доктор придумает какое-нибудь хитрое средство топить печи без угля, – усмехнулся Шандон. – Я слышал, что с помощью огня теперь получают искусственный лед, может быть, он умудрится изо льда добыть огонь.
И, пожав плечами, Шандон ушел к себе в каюту.
На следующий день, 20 августа, туман рассеялся всего на несколько минут. Долгое время Гаттерас, сидя в «вороньем гнезде», жадно всматривался вдаль, затем он молча спустился на палубу и приказал идти дальше. По его лицу было видно, что он потерял всякую надежду.