– Попали! – крикнул Алтамонт.
– Попали! – повторил Бэлл.
– Надо повторить, – сказал Гаттерас, быстро забивая бойницу.
Кочергу снова засунули в печь, и через несколько минут она вновь раскалилась.
Алтамонт и Бэлл, зарядив ружья, стали по местам. Гаттерас опять проделал отверстие и сунул в него раскаленную кочергу.
Но на этот раз она уперлась в какой-то твердый предмет.
– Проклятие! – крикнул американец.
– В чем дело? – спросил Джонсон.
– А в том, что проклятые звери наваливают льдину на льдину, они хотят замуровать нас в доме и заживо похоронить!
– Не может быть!
– Посмотрите сами: кочерга дальше не идет. Это, наконец, становится смешно!
Но было уже не смешно – положение все ухудшалось. Смышленые звери решили взять врагов измором. Они стали заваливать вход льдинами.
– Этакая обида! – ворчал раздосадованный Джонсон. – Добро бы еще люди, а то – звери!
Прошло часа два. Положение осажденных становилось ужасным. Приваленные к стене глыбы так ее утолстили, что снаружи не доносилось ни звука. Алтамонт в волнении шагал из угла в угол. Его приводила в бешенство мысль, что ему при всей его отваге приходится пасовать перед медведями.
Гаттерас с ужасом думал о докторе и о страшной опасности, грозившей ему на обратном пути.
– Ах, если бы доктор был здесь! – сетовал Джонсон.
– Ну, что? Что бы он тут сделал? – спросил Алтамонт.
– О, уж он-то, наверное, выручил бы нас.
– Каким же это образом? – с невольной досадой спросил Алтамонт.
– Если бы я это знал, я не нуждался бы в докторе, – ответил Джонсон. – Впрочем, я догадываюсь, что он сейчас посоветовал бы нам!
– Что же именно?
– Перекусить. Это было бы не вредно. Как вы думаете, Алтамонт?
– Что ж, я не прочь поесть, несмотря на наше дурацкое, прямо-таки унизительное положение, – ответил Алтамонт.
– Держу пари, – сказал Джонсон, – что после обеда мы придумаем, как выпутаться из беды.
Никто не ответил. Все сели за стол.
Воспитанный в школе доктора, Джонсон старался философски относиться к опасности, но это ему никак не удавалось. Шутки застревали у него в горле. К тому же осажденные стали испытывать недомогание. Атмосфера начинала сгущаться в наглухо закрытом помещении, почти не было притока свежего воздуха, так как в печах была плохая тяга. Огонь должен был в скором времени погаснуть. Кислород, поглощаемый легкими и печью, мало-помалу заменялся углекислотой.
Гаттерас первый заметил эту новую опасность, он не скрыл ее от своих товарищей.
– Значит, надо во что бы то ни стало выйти наружу! – воскликнул Алтамонт.
– Да, – сказал Гаттерас, – но подождем ночи. Сделаем отверстие в потолке, и воздух освежится, один из нас поднимется к отверстию и будет стрелять по медведям.
– Больше ничего не остается, – ответил Алтамонт.
Приняв это решение, стали выжидать подходящего момента. Прошло несколько часов. Алтамонт проклинал создавшееся положение.
– Слыханное ли дело, – говорил он, – чтобы медведи приперли людей к стене?
Глава 13
Мина
Настала ночь. Лампа медленно угасала от недостатка кислорода.
К восьми часам приготовления были закончены. Осажденные тщательно зарядили свои ружья и стали пробивать отверстие в потолке. Работа продолжалась уже несколько минут. Бэлл ловко справлялся с делом, как вдруг Джонсон, стоявший на страже в спальне, быстро подошел к товарищам.
Он был встревожен.
– Что с вами? – спросил капитан.
– Ничего, так… – нерешительно ответил старый моряк. – Впрочем…
– Что случилось? – спросил его Алтамонт.
– Тише! Вы ничего не слышите?
– Где?
– Вон там… в стене творится что-то неладное.
Бэлл бросил работу и стал прислушиваться.
Вскоре он уловил глухой шум. Казалось, в боковой стене прокапывали отверстие.
– Скребутся, – сказал Джонсон.
– Несомненно, – ответил Алтамонт.
– Неужели медведи? – спросил Бэлл.
– А кто же, кроме них? – воскликнул Алтамонт.
– Они переменили тактику, – продолжал старый моряк, – видно, раздумали брать нас измором.
– Они думают, что мы уже задохнулись, – возразил Алтамонт, которого не на шутку разбирала злость.
– Они скоро вломятся, – сказал Бэлл.
– Ну, что ж, – ответил Гаттерас. – Дело дойдет до рукопашной!
– Черт побери! – воскликнул Алтамонт. – По-моему, это гораздо лучше! Надоели мне эти невидимые враги. По крайней мере будем хоть видеть неприятеля.
– Да, – сказал Джонсон, – но едва ли можно будет пустить в ход ружья: здесь слишком тесно.
– И отлично! Возьмемся за ножи и за топоры!
Шум все усиливался. Уже ясно слышно было царапание когтей. Медведи прокапывали отверстие в том месте стены, где она примыкала к снежному валу, упиравшемуся в утес.
– Медведь теперь не дальше чем в шести футах от нас, – заявил Джонсон.
– Вы правы, Джонсон, – сказал Алтамонт. – Сейчас мы его, голубчика, угостим на славу!
Американец схватил одной рукой топор, а другой нож, выставил вперед правую ногу и откинулся назад, приняв оборонительное положение. Гаттерас и Бэлл последовали его примеру. На всякий случай Джонсон зарядил ружье.
Треск раздавался уже совсем близко, слышно было, как лед разлетался на куски под ударами железных когтей.
Теперь только тонкий слой льда отделял их от врагов. Вдруг кора льда треснула, как лопается в обруче бумага, прорываемая клоуном, и какая-то большая черная масса ввалилась в полутемную комнату.
Алтамонт замахнулся было топором.
– Стойте! Ради бога! – раздался знакомый голос.
– Доктор! Доктор! – закричал Джонсон.
Действительно, то был доктор: потеряв равновесие, он кувырком покатился на середину комнаты.
– Здравствуйте, друзья мои! – сказал он, легко вскакивая на ноги.
Все остолбенели, но изумление тут же сменилось неописуемой радостью. Каждый хотел обнять достойного Клоубонни, взволнованный Гаттерас долго прижимал его к груди, а доктор отвечал капитану горячим пожатием.
– Неужели это вы, доктор? – воскликнул боцман.
– Я самый, старина, собственной персоной. И я даже больше беспокоился о вас, чем вы обо мне.
– Как же вы узнали, что нас осаждают медведи? – спросил Алтамонт. – А мы-то пуще всего боялись, что вы преспокойно будете возвращаться в форт, даже не подозревая об опасности.