Пройдя несколько кварталов до гостиницы «Астория», Фраерша некоторое время внимательно наблюдала за окрестностями, прежде чем поднять глаза на окна верхнего этажа. В последнем в ряду окне, том, что расположено на самом углу, горела красная свеча — необычный сигнал, придуманный ею самой. В данном случае он означал, что она может подняться наверх. Обойдя гостиницу сзади, она вошла в нее с черного хода, через пустые в этот час кухни, поднялась на верхний этаж к комнате в дальнем конце коридора и постучала. Дверь открыл телохранитель, держа пистолет наготове. За его спиной виднелся второй охранник. Она вошла в роскошный номер люкс, и ее быстро обыскали, прежде чем препроводить в соседнюю комнату. Там, глядя в окно с видом скучающего поэта, за столом сидел Фрол Панин.
Фраерша никогда не строила далеко идущих планов создать альянс с Паниным или кем-нибудь вроде него. Но, прибыв в Москву, она быстро поняла, что, если не хочет удовлетвориться незамысловатой местью, вонзив нож в спину Льву, ей понадобится помощь. Точно так же она никогда не думала о том, чтобы попасть в Будапешт. Это стало очередной импровизацией. Имитировав смерть Зои, она добилась того, чего хотела изначально: разрушила все надежды Льва на счастье. Лев страдал и мучился так, как в свое время страдала и мучилась она: за потерю сына он заплатил ей утратой дочери. Он сломался, и теперь до конца дней своих ему предстояло жить с болью в душе и горечью в сердце, не имея даже возможности воспылать праведным гневом, который поддерживал ее саму в самый трудный период ее жизни. Отомстив, она стала думать, что же делать дальше. И вот тут-то и выяснилось, что она не может просто и взять и развязаться с Паниным, растаяв в безвестности. Если она перестанет быть ему полезной, он прикажет убить ее. Если же сбежит, то до старости будет прозябать в сытости и тупом довольстве, а такая жизнь ее не прельщала. Прослышав краем уха о его операциях за рубежом и о попытках устроить беспорядки в странах советского блока, она предложила ему свои услуги. Поначалу Панин отнесся к ее предложению скептически, но Фраерша возразила, что из нее получится намного более успешный антисоветский агитатор, чем те лояльные агенты КГБ, которых он использовал.
Панин протянул ей руку — вежливый, формальный жест, который казался ей абсурдным и нелепым. Тем не менее она пожала ее. Он улыбнулся.
— Я прилетел, чтобы проконтролировать ситуацию. Наши войска на границе вот уже некоторое время находятся в полной боевой готовности. Но им пока не во что вмешиваться.
— Вы получите свое восстание, можете быть спокойны.
— Оно должно начаться немедленно. Через год оно не принесет мне никакой пользы.
— Мы стоим на самом пороге.
— Другие мои ячейки добились куда бóльших успехов, чем ваша. В Польше, например…
— Беспорядки, инспирированные вами в Польше, были жестоко подавлены, и Хрущев при этом не потерял лица. Они не дали того результата, на который вы рассчитывали, иначе вы не занимались бы Будапештом.
Панин кивнул, в который уже раз восхищаясь про себя остротой ума Фраерши и ее способностью правильно оценивать ситуацию. Планы Хрущева сократить обычные вооруженные силы вовсе не потерпели краха. Напротив, они по-прежнему составляли центральное ядро его реформ. Хрущев утверждал, что Советский Союз больше не нуждается в таком количестве танков и пушек, поскольку обзавелся ядерным оружием, а в настоящее время разрабатывает систему ракетной обороны, для обслуживания которой понадобится горстка инженеров и ученых, а не миллионы солдат.
Панин полагал подобную политику безрассудной и оттого наиболее опасной. Ракетам присущи технические недостатки, а кроме того, Хрущев недооценивал фундаментальную важность армии, как недооценил и воздействие своего секретного доклада. Военные существуют не только для того, чтобы защищать страну от внешней агрессии; их реальное предназначение состоит в том, чтобы не позволить Советскому Союзу развалиться на части. Нации советского блока объединяла не идеология, а танки, самолеты и солдаты. Предлагаемое им сокращение армии вместе с откровенным саботажем, инспирированным его речью, подвергали страну смертельной опасности. Панин со своими сторонниками заявлял, что численность войск следует не только сохранить на прежнем уровне, но и увеличить и перевооружить их. Расходы на содержание армии нужно наращивать, а не урезать. И беспорядки в Будапеште или любом другом городе Восточной Европы должны продемонстрировать, что дело мировой революции зависит и от обычной военной мощи, а не только от ядерного потенциала. Несколько миллионов человек с винтовками в руках способны гораздо лучше напомнить населению, дóма и за рубежом, кто на самом деле правит бал.
Панин спросил:
— Какие у вас есть новости для меня?
Фраерша протянула ему печатную листовку с шестнадцатью требованиями.
— Завтра состоится демонстрация.
Панин пробежал глазами текст.
— И о чем же здесь идет речь?
— Первым стоит требование, чтобы советские войска немедленно покинули территорию страны. Это — призыв к свободе.
— И мы сможем связать этот порыв с докладом Хрущева?
— Безусловно. Но одной демонстрации будет недостаточно.
— Что еще вам необходимо?
— Гарантии того, что будет открыт огонь по толпе.
Панин положил листовку на стол.
— Я посмотрю, что здесь можно сделать.
— Вы должны преуспеть. Несмотря на все, через что пришлось пройти этим людям — аресты и казни среди прочего, — они не станут прибегать к насилию, если их не спровоцировать. Они не похожи на…
— Нас?
Уходя, Фраерша задержалась у дверей и повернулась к Панину.
— Есть еще что-нибудь, что мне нужно знать?
Панин покачал головой.
— Нет. Ничего.
Советский Союз Граница с Венгрией Город Берегсас [24]
23 октября
Поезд был битком набит советскими солдатами, и в вагоне звучали громкие разговоры и смех. Их мобилизовали для подавления планируемого восстания, о котором они, естественно, ничего не знали. В воздухе не чувствовалось тревоги или предвкушения опасности, и веселье солдат резко контрастировало с мрачным настроением Льва и Раисы, которые оказались единственными штатскими в вагоне.
Когда Лев узнал о том, что Зоя жива, в душе его облегчение смешалось с болью. Не веря собственным ушам, он выслушал объяснения Панина, когда тот пересказал ему события на мосту, включая расчетливое притворство Зои и ее сознательное сотрудничество с женщиной, которая хотела только одного — заставить Льва страдать как можно сильнее. Зоя жива. Это было чудо, но чудо безжалостное. Пожалуй, еще ни разу в жизни Лев не получал столь безжалостных хороших новостей.